Разлуки и радости Роуз - [9]

— Мне нравится, когда все отдраено до блеска, — вежливо возразила я. — И незачем огрызаться.

— Но ты все время занимаешься уборкой! Это же ненормально! Ты то работаешь на радиостанции, то чистишь и драишь, то полируешь мебель, то разбираешь ящики. Или раскладываешь мои рубашки по цветовому спектру, или пылесосишь, или приказываешь мне пылесосить.

— Но у нас очень большой дом.

Эд покачал головой.

— Ты не умеешь расслабляться, Роуз. Ты вообще не в состоянии сидеть спокойно и просто жить. Послушай, — добавил он с измученным видом, — у нас серьезные проблемы. Нужно что-то делать.

При этих словах уши у меня навострились, как у лисы. Эд заговорил на моем профессиональном жаргоне. Как в ежемесячной рубрике «Дилемма», когда советы давала не я, а сами читатели.

Роуз (имя изменено в целях безопасности) только что поймала своего мужа Эда (имя также вымышленное) за любезностями с их низкорослым семейным консультантом Мари-Клер Грей. Естественно, Роуз испытывает шок и думает, что ее предали. Но, несмотря ни на что, все еще находит своего мужа нечеловечески, немыслимо, до дрожи в коленках привлекательным и понятия не имеет, как быть.

И только я собралась открыть рот, как Эд сказал:

— Может, нам стоит пожить отдельно.

— Отдельно. Ой. О, т, д, е, л, ь…

Я выдернула нож из сердца, переваривая его слова.

— Ну и уродец… — тихонько проговорила я.

— Что?

— Ну и уродец…

— Роуз, не надо так.

— Нет, я просто ищу анаграмму для «Роуз и Эду — конец», — объяснила я.

— А, — вздохнул он. — Понятно. Но по-моему, нам нужно передохнуть друг от друга… что-то вроде месячного отпуска.

— Чтобы ты опять смог трахнуть эту гномиху?

— Я ее не трахал — и она не гномиха!

— Нет, трахал — и это так!

— Я… не… спал с Мари-Клер Грей, — настаивал он.

— У меня диплом по языку жестов! Я тебя насквозь вижу!

— Ну, я…

— Даже и не пытайся отрицать, Эд.

Он сжал челюсть — он всегда так делает, когда загнан в угол, — и у его левого глаза забилась маленькая голубая жилка.

— Дело в том… — вздохнул он, — … что я чувствовал себя отвергнутым, и она…

— Уделила тебе внимание, как я полагаю?

— Да! — обиженно произнес он. — Уделила. Она поговорила со мной, Роуз. Она общалась со мной. А ты общаешься лишь с незнакомцами. Поэтому я и написал тебе это письмо! — добавил он. — Это был единственный способ получить от тебя ответ! Ты… невротичка, Роуз, — огрызнулся он, уже не сдерживаясь и выходя из себя. — Иногда мне кажется, что тебе самой нужна помощь.

При этих словах я опустила свою тряпку и смерила его презрительным взглядом.

— Бред какой-то, — тихо произнесла я. — Я сама помогаю людям.

— Послушай, Роуз, — раздраженно проговорил он, пробегая левой рукой по волосам, — семейная жизнь у нас не ладится. Мы бросились в омут головой, потому что думали, что достаточно взрослые и знаем, что делаем, но были неправы. Ты казалась мне такой живой, такой притягательной, Роуз, — и я до сих пор так думаю. Но мне все труднее с тобой уживаться, поэтому давай дадим друг другу немного свободного пространства.

— Тебе не хватает свободного пространства?

— Да, — ответил он. — Не хватает.

— Что ж, теперь у тебя его будет выше крыши, — холодно произнесла я, — потому что я собираюсь подать на развод.

— Ой, — вылетело у него.

Я привела его в шок. И сама себя тоже. Но я точно знала, что на самом деле означает песенка о том, что «надо дать друг другу немного свободного пространства», и намерена была уйти первой.

— Поговорим об этом завтра, — устало произнес он.

— Нет, — ответила я. — В этом нет необходимости. — Я так впилась зубами в нижнюю губу, что ощутила во рту металлический привкус крови.

— Ты так резко хочешь со всем покончить? — тихо спросил он. Я кивнула. — Ты уверена? — Я опять кивнула. — Уверена на все сто процентов? — не унимался он. — Точно, Роуз? Потому что последствия будут самые серьезные.

— Да, — солгала я. — На сто процентов.

— Понятно, — слабым голосом проговорил он. И пожал плечами. — Понятно. О'кей… если ты этого хочешь. Что ж, тогда, — вяло закончил он, — наверное, это конец.

Выдохнув через нос, он с мрачной улыбкой пошел к выходу. Но когда он протягивал руку к дверной ручке, я сказала:

— Эд, можно спросить тебя кое о чем?

— Конечно.

— Я только хотела знать, зачем ты предложил мне выйти за тебя замуж?

— Я не предлагал, Роуз. Это была твоя идея.

Черт, я и забыла. Надо же, как стыдно. Я могла бы поклясться, что все было по-другому. Уж точно не припоминаю, чтобы я вставала на одно колено. Только помню, как кружилась по бару «Лондонский глаз», напившись до поросячьего визга, и к тому моменту, как мы отправились в постель, мы уже были обручены. Но если, как совсем не по-джентльменски заявляет Эд, именно я предложила пожениться, значит, я должна предложить и развестись.

Размышляя обо всем этом теперь, я опустошала последние несколько коробок и убиралась в доме после ухода близнецов. Тут не так уж плохо — всего лишь пыльно, и только. Белые стены, деревянная кухня, шелковые занавески кремового цвета (включены в стоимость) и очень мягкие, светлые берберские ковры с огромным ворсом повсюду. В доме все нейтрального цвета. Он какой-то чахловатый, блеклый, как я. Но мне нравится, думала я, отскребая и вычищая грязь. Слишком яркие цвета меня бы утомили. Я решила заняться отделкой интерьера позже. Пока и так сгодится.