Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой - [58]

Участвуя в исследовании Порталя и ван Режемортера, я познакомился не только с французскими, но и с крупнейшими греческими учеными-историками, работавшими в то время в Париже. На меня обратили внимание два известных историка – профессор Николаос Своронос, преподававший тогда в Сорбонне византийскую историю (позже он возглавлял Греческий национальный фонд научных исследований в Афинах), и профессор Константинос Димарас, глава IKY[72] – Греческого национального фонда стипендий для докторантов-греков, работавших за границей.

Присутствие профессоров Свороноса и Димараса в Париже обнажило для меня важную социальную и политическую проблему Греции: в 50-х годах в стране отсутствовала научно-исследовательская инфраструктура, поэтому заниматься научной работой внутри страны было невозможно и большинство греческих ученых работали в зарубежных университетах.

Профессора Своронос и Димарас ознакомились с моей работой в проекте Порталя – ван Режемортера и пригласили меня заниматься историческими исследованиями роли и места России в Черноморском регионе не только как американского, но и как греческого ученого. Как и профессор Порталь, они уговаривали меня выбрать именно эту проблематику в качестве моей диссертационной работы в Сорбонне. При этом оба профессора рекомендовали сузить круг моих интересов в области российской истории до жизни и деятельности греков в Российской империи и потом в Советском Союзе.

Одновременно я получил от них приглашение подключиться к группе молодых историков, объединившихся вокруг Центра, – позже – Института, – новогреческих исследований (KNE)[73], который был в процессе создания в Афинах. KNE, официально учрежденный в 1960 году, стал одним из первых и ключевых институтов вышеупомянутого Греческого национального фонда научных исследований, основанного двумя годами ранее. Эта инициатива имела по-настоящему исторические последствия – Фонд сыграл важнейшую роль в развитии науки в Греции и до сих пор поддерживает и продвигает научные исследования самого широкого профиля, начиная от работ в области атомной энергетики и кончая гуманитарными, в том числе историческими, исследованиями.

Предложение об участии в работе KNE выглядело очень перспективным.

Хотя я в то время и не работал в Греции и считал, что моя научная карьера будет развиваться в американских университетах, я был заинтересован в том, чтобы приблизиться к греческой академической среде в интересах будущей работы.

В общем, я с радостью согласился на все предложения и начал сотрудничать с KNE уже летом 1960 года. С этого же времени я начал часто посещать Центр в Афинах, публиковать под его эгидой свои научные работы и общаться с коллегами-историками в Греции и других странах.

Моя жизнь в докторантуре Сорбонны продолжалась четыре года – с 1960 по 1964 год. Это были очень интересные годы, много давшие для моего становления как профессионала. Они были насыщены творческой работой и полны впечатлений от встреч с незаурядными людьми. Можно сказать, что если из Лондона я вынес базовые знания и навыки, необходимые историку-русисту, то в Париже я получил импульс к развитию главных качеств профессионального историка – умения работать с историческими документами, а также способности к организации исследовательских и иных проектов и сотрудничеству в рамках международного научного сообщества.

Большую роль в моем формировании как историка сыграли также мое знакомство и контакты с замечательным американским ученым-историком Марком Раевым, профессором кафедры русской истории Колумбийского университета и впоследствии куратором Бахметевского архива в Нью-Йорке. Профессор Раев, перу которого принадлежат несколько блестящих работ по интеллектуальной и культурной истории России, специализировался на русской истории XVIII века и часто работал как приглашенный профессор в Сор бонне, а также в университетах Гейдельберга и Санкт-Петербурга (в то время Ленинграда).

Последнее обстоятельство особенно удивительно, учитывая тот факт, что Раев, который родился в Москве и жил в Германии, Франции и США, был сыном меньшевика, эмигрировавшего из России в середине двадцатых годов. В 1961 году Марк Раев работал в Сорбонне, и я постоянно участвовал в работе его научного семинара по становлению российской государственности в послепетровскую эпоху. Именно профессору Раеву я обязан идеей продолжения моей научной работы на кафедре русской истории Колумбийского университета в Нью-Йорке. Но об этом позже…

Летом 1964 года произошло важное событие: министерство при премьер-министре Греции попросило меня совмещать мою научную работу в Сорбонне с работой пресс-атташе греческого посольства во Франции. Случилось это потому, что либералы в правительстве стремились тогда преодолеть засилье правых и искали способных молодых людей для работы в различных государственных структурах. Министру каким-то образом попалась на глаза заметка в американской газете о моей победе в конкурсе публицистических работ, и он запомнил мою фамилию. Я хотел принести пользу Греции и не возражал против дополнительного дохода, учитывая, что у нас с Николь на тот момент уже был маленький ребенок. К тому же я рассматривал эту работу как временную. Понятно, что дипломатическое назначение придало моей работе новое направление, хотя я и продолжал работать в Париже. На посту пресс-атташе я пробыл около года.