Раздвигая границы. Воспоминания дипломата, журналиста, историка в записи и литературной редакции Татьяны Ждановой - [56]

В конце концов, Пападопулоса все-таки убрали из штаба и отправили служить во Фракию начальником артиллерии какого-то корпуса. Там будущий диктатор без конца искал вокруг себя диверсантов и даже организовал провокацию: в один прекрасный день в бензобаках тягачей для артиллерийских орудий обнаружился неведомо откуда взявшийся сахар, а Пападопулос устроил большой шум, обвинил во всем коммунистов. Этим он хотел поставить под удар либеральное правительство Папандреу.

Дело, однако, вскрылось, и был большой скандал. Полковника убрали из Фракии, но из армии не выгнали, а послали служить в штаб греческой военной разведки. Очевидно, принимая это решение, Папандреу проявил снисхождение к крестнику, но тем самым совершил непоправимую ошибку. В разведке Пападопулос продолжал «мутить воду» и подстрекать военных к заговору, невзирая на то, что идет против крестного отца. К чему все это привело, мы хорошо знаем.

Вторая история косвенным образом связана с первой и также показывает, как влияют на наши судьбы случайные обстоятельства. В 1957 году, когда я проходил службу, полным ходом шел процесс укрепления греческой национальной армии американцами через военную миссию США в Афинах. Миссия находилась в том же здании, что и школа иностранных языков, где я преподавал.

В греческой армии тогда служило немало греко-американцев. У многих из них было двойное гражданство, и они служили в той армии, которая призовет их первой. Например, мои кузены по отцовской линии, приехавшие в Грецию в 1930-х годах американскими гражданами, по достижении 18 лет получили повестки из американской армии и вернулись в США служить. Греческий полковник, под началом которого я служил в национальной армии Греции, считал меня таким греко-американцем и однажды послал меня в американскую военную миссию переводить начальнику, отвечавшему за организацию соревнований по стрельбе для солдат срочной службы. Американец меня знал, потому что я уже побеждал на таких стрельбах. А я воспользовался моментом и заявил, что мне надоело ночью сидеть на сторожевых постах, а днем переводить американские инструкции для греческой армии. Таким образом, я попросился на работу в американскую миссию и получил от начальника предварительное согласие.

Затем я пошел к своему греческому полковнику и сообщил ему о намерении работать у американцев. Полковник сказал, что удерживать меня не станет, но просит пересмотреть мое решение. «Мы должны поддерживать нашу независимость и работать на свою страну», – сказал он. В итоге я с ним согласился, извинился перед американцем и остался служить со своими. Если бы я этого не сделал, то еще неизвестно, не примкнул ли бы я впоследствии к вышеупомянутому Пападопулосу в надежде манипулировать «глупыми американцами».

Как бы то ни было, военную службу я закончил в октябре 1958 г. Распрощавшись с армией, я сразу же поехал обратно в Лондон. Перед тем как меня призвали, я перевелся в экстернат и, пока служил, занимался самостоятельно по заочным программам, которые университет предлагал студентам-славистам.

К слову сказать, обучение в Лондонском университете оказалось для меня практически бесплатным. За два с половиной года обучения по очной и заочной программам я заплатил всего сорок или пятьдесят фунтов. Вернувшись на очное отделение, я начал готовиться к предстоявшему мне весной выпускному экзамену по русскому языку и литературе.

В апреле 1959 г. я сдал экзамен и получил диплом с отличием бакалавра искусств в области русских исследований. Таким образом, у меня стало уже два диплома об окончании бакалавриата. Получить более высокую степень магистра в Лондоне мне помешало то, что в колледже Помона я не специализировался как историк и мне не хватило зачетных курсов. Поскольку я собирался продолжать заниматься русской проблематикой, мне надо было учиться дальше. В таком же положении находилась и Николь, получившая диплом одновременно со мной.

К этому времени мы с Николь уже решили пожениться, так что решение переехать в Париж и продолжить образование в Сорбонне пришло само собой.

В результате, параллельно с выпускным экзаменом в Лондонском университете, я подал документы на стипендиальный конкурс в области науки и образования, объявленный французским правительством. Сдав экзамен в посольстве Франции в Афинах, я получил стипендию на обучение и исследовательскую работу по русской истории в Сорбоннском университете.

Эту стипендию, давшую мне возможность жить в Париже и заниматься научной деятельностью в области русистики, я получал в течение следующих пяти лет – с 1959 до 1964 г.

А из моих любимых лондонских библиотек я переместился в уникальную Национальную библиотеку Франции. Замечу a propos, что таких крупных библиотек в мире всего четыре: Национальная библиотека Франции, библиотека Британского музея в Лондоне, которой я уже посвятил несколько прочувствованных строк, библиотека Американского конгресса в Вашингтоне и Государственная библиотека имени Ленина в Москве, ныне известная как Российская национальная библиотека. Мне посчастливилось в разное время стать посетителем и заинтересованным читателем в каждой из них.