Райская птичка - [3]

Вот почему после шести месяцев бесцельного странствования по Европе в поисках светского лоска и изысканности, которых так желал для нее отец, Линетт оказалась в Папеэте. Мерли высокомерно проинформировала ее, что в это время года город является центром развлечений для представителей высшего общества, живущих полной жизнью и стремящихся к постоянной смене декораций вокруг себя…

Отмахнувшись от воспоминаний, Линетт подняла глаза и увидела, что Мерли задумчиво наблюдает за ней. Нервы ее напряглись, как всегда, когда она чувствовала на себе взгляд «наставницы», но сейчас ей удалось справиться с детской привычкой часто моргать при малейшем расстройстве и спокойно ответить на ее взгляд. Мерли отточенным движением загасила окурок сигареты и переключила свое внимание на Винса, который все еще улыбался, выражая восхищение высказанной Линетт точкой зрения.

— Большинство мужчин, — изящно и нежно, как кошка, замурлыкала Мерли ему, — восприняли бы эти слова Линетт как приглашение, дорогой. Мы все знаем, что ты к ней неравнодушен, так почему бы тебе не арендовать небольшой островок в океане и не похитить ее на месяц, чтобы проверить, как вы оба поладите? Но возможно, — добавила она вкрадчиво, — ты боишься, что ее папочка не одобрит этого?

Выстрел достиг цели, и Винс Чемберс неприязненно посмотрел на Мерли. Она знала, что он хочет Линетт, и не только из-за денег (хотя наследство было одним из главных факторов), но никогда не осмелится пойти против Эдгара Саутерна — никто из его окружения не осмелился бы. Эдгар обладал влиянием и властью и, перейди ему кто-то дорогу, без колебаний уничтожил бы своего обидчика, втоптав в грязь заодно с теми, кто отважился бы поддержать его. Поэтому ради своей семьи, каждый год финансировавшей его увлекательную шестимесячную прогулку вокруг земного шара, Винс должен был вести себя очень осторожно. Он решил проигнорировать циничную ремарку Мерли и сконцентрировал все свое внимание на обаятельной Линетт с ее светскими, но совсем не скучными манерами.

Глаза Винса восторженно засияли, когда Линетт повернулась к нему. Казалось невероятным, что это все та же девушка, которая полгода назад уныло притащилась в кильватере у Мерли на вечеринку в его лондонскую квартиру. Винс смущенно вспомнил, как он упрекнул Мерли за отсутствие у ее компаньонки savoir faire [2] и недостаток шика, отличавшего всех девушек, посещавших его «пати».

— Послушай, Мерли, дорогая, — негодующе прошептал он ей тогда, — где ты ее выкопала?

Мерли не хватило деликатности понизить голос.

— Разве я не говорила тебе, дорогой? — усмехнулась она. — Я теперь девушка работающая. «Мерли инкорпорейтед». Превращаю гадких утят в лебедей, служу нуворишам. И это мое первое задание!

Винса вновь обожгло, когда он вспомнил затравленный взгляд Линетт, стоявшей в одиночестве под шквальным огнем забавлявшихся ее видом глаз, но она оказалась отважной малышкой и не дала стрекача, а выдержала все от начала и до конца, хотя это был, наверное, самый ужасный вечер в ее жизни.

Сейчас она уже не нуждается ни в жалости, ни в сочувствии, думал Винс, блуждая взглядом по девушке. Она научилась держать себя достойно в любом обществе. Голос ее, когда она вступала в разговор или, сверкая остроумием, парировала выпады, звучал уверенно. И даже Мерли, поначалу во всем ее превосходившая, теперь не являлась центром внимания, как бы ей того ни хотелось. Трансформация была поразительной, и более всего во внешнем виде. Линетт не довольствовалась простым копированием Мерли, а пристально изучала манеры и одежду всех тех, кто был вокруг нее, и теперь уже учитель смотрел на своего ученика, ища совета. Винс тихо хихикнул, вспомнив замешательство Мерли при взгляде на прекрасно одетую для вечернего торжества Линетт. Ревниво прищурившись, Мерли заметила: «Я не очень уверена, что тебе стоит так одеваться, Линетт. Это немного скандально, даже для Папеэта». На что Линетт спокойно ответила: «Но, дорогая моя, одна особа из королевской семьи совсем недавно была сфотографирована в подобном наряде на отдыхе в Греции! Возможно, — она весело подмигнула, — ты становишься немного старомодной, Мерли?» Даже Винс понял тогда: это бросок перчатки, вызов, месть, и не был удивлен, что атмосфера вечера кипела ненавистью по отношению к Линетт, ненавистью, которую Мерли на самом деле никогда и не пыталась скрыть.

Внезапно его вернул к действительности пронзительный голос Кай Шерман, богатой, изнеженной и пустоголовой американки, входившей в их компанию.

— Лукас, пупсик, ты не знаешь, кто этот бандитского вида мужчина, который сидит вон там? — визгливо спрашивала она у своего мужа. Прежде чем Лукас успел ответить ей отрицательно, Кай обратилась к девушкам: — Дорогие, вы не думаете, что он похож на разбойника? Вполне можно представить его с черной повязкой на глазу и абордажным крюком в руке. Только вообразите себе, как он бросается в бой с любым, кто дерзнет оспорить его права! Интересно, каково это — быть замужем за таким необычным мужчиной?

Проигнорировав сдвинутые в неудовольствии брови Лукаса, она повернулась на стуле, чтобы бросить еще один взгляд на молодого человека, который, занятый разговором с пожилой леди в светло-лиловом, не обратил на комментарий никакого внимания. Линетт даже покраснела от смущения, когда обитатели соседнего с ними столика уставились на американку. Одна из них, шикарная француженка средних лет, слегка наклонилась в их сторону и с озорным огоньком в глазах проинформировала Кай: