Рассвет страсти - [36]

— До сих пор от тебя не поступило ни одного дельного предложения. Окончательное решение я оставляю за твоей матерью.

— Ты обрекаешь меня на женитьбу на женщине, которую я никогда не буду любить!

В своем нынешнем настроении Вейн презирал саму мысль об этой загадочной леди.

— Ты не обязан ее любить. Исполни свой долг и переспи со своей леди. Когда она подарит тебе наследника, ты научишься относиться к ней уважительно.

Захлебываясь от с трудом подавляемой ярости, Вейн отшвырнул лопату и зашагал прочь. У него в ушах звенели пророческие слова Изабеллы: «Только человек, который никогда и ни в нем не нуждался, может сохранять верность своим убеждениям».

Глава 17

— Как-то некрасиво душить восьмидесятилетнего старца, даже если он этого заслуживает.

Восседая в позолоченном изнутри кресле красного дерева, обтянутом алого цвета шелковистым бархатом, который еще можно было видеть во многих старых гостиных, Вейн наблюдал за тем, как слуга Сэйнта помогает его светлости подготовиться к вечеру. После поучительной беседы с отцом Вейн поспешил в «Нокс» в надежде застать там кого-нибудь из друзей. Эконом клуба, Берус, сообщил ему, что в частных комнатах никого нет и в настоящий момент там проводится уборка. Неожиданный удар в спину, нанесенный Вейну отцом, не позволял ему сидеть на месте в ожидании появления друзей.

— Мой отец крепче, чем это кажется. Годы, которые он посвятил работе в саду, сделали его сильным, как какого-нибудь разнорабочего. — «И еще он хитер, как лиса», — добавил про себя Вейн. Между его родителями было гораздо больше общего, чем он полагал. — Я не могу спустить ему с рук такое коварство.

Сэйнт обернулся и поднял руки, чтобы слуга смог надеть на него изящный жилет из голубого шелка, расшитого серебром. За последние восемь месяцев он позволил своим, обычно коротким, темным волосам отрасти, и теперь они ложились на уши. Мягкие завитки напомнили Вейну греческие статуи, которыми они с Изабеллой любовались в музее. Если к мужчине было применимо слово «красивый», Сэйнт, вне всякого сомнения, заслуживал подобное определение, несмотря на дьявольский темперамент.

— Глядя на тебя и Дэра, — сверкнув белыми зубами, улыбнулся Сэйнт и повернулся так, чтобы слуге было удобнее его одевать, — я радуюсь тому, что у моего предка хватило здравого смысла отойти в мир иной в постели любовницы, когда я был еще слишком юн, чтобы подвергаться подобному давлению со стороны родителей.

Вейн знал, что эта старая рана в груди друга еще не вполне зарубцевалась, и счел за лучшее промолчать.

Сэйнт не верил в семейные узы и часто расценивал их как чертовски обременительные. В целом же, когда речь шла о проблемах, связанных с семьей, Вейн избегал делиться ими с маркизом Сэйнтхиллом. В таких случаях он обычно обращался за поддержкой к Дэру. Его друг не понаслышке был знаком с тем, какие переживания сопровождают отношения с отцом, не способным оценить достоинства своего сына. Он также сочувствовал невысказанной неприязни Вейна к покойному старшему брату Уильяму.

Старший брат самого Дэра, Чарльз, бывший лорд Пэшли, ни в коей мере не соответствовал представлениям общества о героях. Он был агрессивен, постоянно изменял жене, а его взрывной характер граничил с безумием. В детстве он был постоянным мучителем и соперником Дэра. Насильственная смерть подобного человека ни для кого не стала неожиданностью.

— Ты рассказал матери о ссоре с отцом?

— Я не был уверен, что у меня хватит выдержки. — Вейн откинул со лба прядь волос и застонал от отчаяния и сознания безвыходности своего положения. — Я сомневаюсь, что она знала о намерении отца предъявить мне ультиматум. Тем не менее она не рискнет его ослушаться. Если я не выполню возложенных на меня обязательств, отец отлучит меня от денег до тех пор, пока я не приму его требования.

Сэйнт приподнял подбородок. Слуга сосредоточился на завязывании его шейного платка и, казалось, был глух к теме их беседы.

— Похоже, тебе остается либо жениться на какой-нибудь глупышке, получившей одобрение твоих родителей, — разумеется, при условии, что тебе не будет противно ложиться с ней в постель. Либо…

Вейн скорее ощутил, чем увидел улыбку Сэйнта.

— Либо что?

Сэйнт что-то прошептал слуге, и тот безмолвно удалился. Прежде чем ответить, его друг какое-то мгновение любовался собственным отражением в зеркале.

— Ты всегда можешь податься в армию и молиться о том, чтобы шальная пуля положила конец твоим страданиям.

Вейн вдруг обнаружил, что, несмотря на поглотившее его уныние, он все еще способен смеяться. Видимо, на это и рассчитывал его друг.

— Ты скверный друг, Сэйнтхилл. Оставь меня наедине с моими страданиями!

Сэйнт оперся обеими руками о подлокотники кресла, в котором сидел Вейн, и ухмыльнулся:

— Тогда тебе необходимо бренди. Много бренди. И женщины. Алчные проститутки или распущенные дамочки из высшего общества.

— Нет! — Вскочив на ноги, Вейн отпихнул маркиза в сторону. — Никаких дамочек. Они источник всех моих бед.

«И твоих тоже, дружище», — добавил он про себя, но не стал произносить вслух столь очевидную вещь. У него и без того проблем хватало. Да и не хотелось окончательно испортить вечер, спровоцировав драку, победы в которой он не жаждал.