Расследование мотива - [11]

— Напрасно вы пытаетесь что-то узнать по моему лицу, — улыбнулся Рябинин.

— Почему вы говорите о мотиве преступления? Я ударил, только чтобы ударить. Разве так убивают? Вы верите мне?

В его больших серых глазах Рябинин впервые увидел страх, но страх не животный, а страх остаться непонятым, страх умного перед дураком.

— Верю, — неуверенно сказал Рябинин и дал ему подписать полстранички протокола.

Ватунский подписал лист, кивнул и пошёл к двери.

— И всё-таки вы всё мне расскажете. Сами! — почти весело сказал вдогонку Рябинин.

— Почему же?

— А потому, что вам это нужнее, чем мне.

Главный инженер пожал плечами и вышел. И опять Рябинин ощутил двойственное чувство — доводы разума противоречили симпатии к Ватунскому. Допрос получился бесплодным.

Впрочем, бывает ли бесплодный допрос? Если он ведётся правильно, то всегда будет польза. Только плоды могут появиться потом, а пока приходится пахать под будущий урожай.

9

Максим Васильевич Ватунский вышел из прокуратуры и медленно двинулся по проспекту. Было одиннадцать часов утра. Дождь перестал. Ветер тоже сник, но иногда легонько налетал откуда-то сверху — чистый, уже промёрзший, будто срывался с ледника. Серые облака тащились над городом грязным взлохмаченным покрывалом.

Ватунский шёл не спеша. Высокий, в модном плаще, без шляпы, — жёсткие светлые волосы лежали плотно, их даже ветерок не шевелил. Руки глубоко засунуты в карманы, но чувствовалось, что это сильные и несуетливые руки. Сжатые губы и напряжённые щёки делали лицо каменным, его не мог смягчить даже умный взгляд. Если бы сейчас главного инженера видел Рябинин, он бы понял: этот человек никогда не признается в том, в чём решил не признаваться. Но Рябинин его не видел.

У магазина «Табак» Ватунский остановился и зашёл в него. Продавщица, кричавшая на краснолицего мужчину, который всё допытывался, почему в табачном магазине не продают портвейна, сразу посерьёзнела и вежливо повернулась к новому посетителю. Ватунский купил пачку сигарет.

Он прошёл два квартала и свернул на тихую улицу. И шёл по ней, пока не упёрся в тупичок. Но Ватунский прошёл дворами и оказался на другом проспекте — длинном, бесконечном, уходящем в дымку к окраине города. Главного инженера он, видимо, вполне устраивал. Отмахивая квартал за кварталом, он, казалось, хочет что-то сжечь в себе, успокоиться… Но шёл Ватунский не в сторону дома и не в сторону комбината.

У кафе «Мороженое» он замешкался. На это ушла секунда. Он вошёл в прохладное помещение.

— Бокал шампанского, пожалуйста.

Белоснежная мороженщица, словно побелевшая от пломбиров, ловко открыла бутылку и налила прыгающую жидкость в бокал.

— Ещё один, — попросил Ватунский.

Она мельком глянула на него и наполнила второй, явно перелив. Он сел за пустой столик и начал пить большими глотками, слегка морщась. Видимо, прохладная покалывающая жидкость казалась ему безвкусной. Мороженщица поправила белую наколку, неожиданно подошла к нему, улыбнулась и сообщила:

— А я вас видела по телевизору.

Ватунский неестественно замер, словно она его мгновенно заморозила своим пломбиром. Женщина смутилась и добавила:

— Вы главный инженер комбината…

— Да! — очнулся Ватунский, схватил второй бокал, залпом выпил, захлёбываясь вином, и резко встал: — Спасибо.

Он быстро вышел из кафе и опять двинулся мерить асфальт неторопливым шагом. Время перевалило за полдень. Центр города кончился, и пошли коробки новостроек, типовые дома, размеченные большими красными номерами. Ватунский закурил и пошёл ещё медленнее, словно какая-то непосильная мысль не давала ему ходу.

Началась окраина. Тихая новая улица была по-праздничному светлой даже в пасмурный день. Ватунский зашёл на почту — казалось, сюда он и стремился от самой прокуратуры. За овальным столом женщина надписывала конверт, поэтому он приткнулся у столика с клеем и достал широкую записную книжку, откуда вырвал чистый листок. Потом вытащил ручку и задумался, словно не зная, что с ней делать.

— Телеграммы никто не пишет? — крикнула девушка из-за стеклянного барьера.

Ватунский написал крупным почерком: «Пока всё в порядке. Максим». Подписался полностью, чётко, без завитушек.

Спрятав записку в карман, он вышел из почтового отделения и направился к соседнему дому, стандартному, словно выскочившему из-под гигантского штампа. У последней парадной Ватунский приостановился, переставляя ноги, как при замедленной съёмке, огляделся — и вошёл в дом. Через считанные секунды он стремительно вышел, но тут же опять двинулся не спеша, размеренно. У остановки посмотрел на часы и прыгнул в отходящий автобус.

В заляпанной «Волге», приткнувшейся у почты так, будто она там стояла всегда, открылась дверца и показалась длинная трубка, за которой вытащилось такое же долговязое тело Петельникова в модной куртке с пятью молниями. Он пыхнул дымом и воззрился на здание, в которое заходил Ватунский.

10

Мысленно поругивая себя последними словами, Рябинин рассматривал смятую бумажку с номером телефона, которую подколол под протокол осмотра и начисто о ней забыл. Теперь сравнивал цифры на бумажке с образцами почерка супругов Ватунских: и без почерковедческой экспертизы видно, что писала погибшая. Может быть, этот номер телефона разом объяснит все, стоит только снять трубку? А может, это прачечная, в которую жена просила позвонить мужа?