Рассказы из далекого прошлого - [19]

— Какъ ничтоженъ человѣкъ! Но гдѣ же Ты, Невѣдомый, Незримый, Непостижимый?…

Ку-ку

I.

Капитанъ Гречухинъ стоялъ съ своею ротой въ богатомъ имѣніи отставного генералъ-лейтенанта Циклопова. При ротѣ находилось два младшихъ офицера, изъ которыхъ поручикъ Калитинъ принадлежалъ къ потомственному дворянству и воспитывался въ одномъ изъ московскихъ корпусовъ. Другой офицеръ, по фамиліи Анѳисовъ, быль изъ оберъ-офицерскихъ дѣтей, служилъ юнкеромъ лѣтъ восемь и получилъ эполеты, лишь благодаря наступившей венгерской кампаніи. Анѳисовъ ничѣмъ не интересовался. Онъ жилъ и служилъ равнодушно. Калитинъ подсмѣивался надъ товарищемъ и своимъ начальникомъ, читалъ Бѣлинскаго, Герцена, Конта, Некрасовскій Современникъ, порицалъ существующіе порядки и ухаживалъ за молодыми помѣщицами. Старикъ Гречухинъ принадлежалъ къ типичнымъ людямъ. Ему перевалило за шестьдесятъ лѣтъ, а маіорскій чинъ ему не давался. Капитанъ былъ, какъ тогда говорили, изъ «сдаточныхъ». Онъ прошелъ всю палочную школу, и такъ пристрастился къ военной обстановкѣ, что съ ужасомъ помышлялъ объ отставкѣ. А, между тѣмъ, спина у него побаливала, ноги ломило и голова требовала покоя. Капитанъ пробуждался въ четыре часа утра и училъ роту. Непримиримымъ врагомъ его былъ поручикъ Калитинъ, то опаздывавшій на службу, то отправлявшійся верхомъ съ генеральскою дочерью на охоту въ сосѣдніе лѣса. Поручикъ, такъ-таки, и доносилъ рапортомъ командиру, что «по личному приказанію его превосходительства, владѣльца села Березоваго, онъ, сынъ Калитинъ, вмѣсто обычнаго ротнаго ученья, будетъ сопровождать маркизу Антонину Вавиловну де-Марсельякъ въ ея поѣздкѣ по отцовскимъ землямъ». Гречухинъ злился, но изъ страха передъ генераломъ махалъ только рукой и добродушно ворчалъ:

— Ну его къ Богу! Молодъ еще, авось перебѣсится.

Село Березовое тянулось на версту по крутому берегу извилистой рѣчки Меши. Его домики, выстроенные изъ камня, были тщательно выбѣлены. Между домиками зеленѣлись деревья, насаженныя, по распоряженію владѣльца, у каждой избы. Домики стояли точно солдаты, не смѣя выдвинуться изъ линіи. Чистота на улицахъ въ крѣпостные годы наблюдалась большая. Бѣда была старостѣ, если бумажка попадалась подъ генеральскую ногу. Барскій домъ высился въ концѣ села, пріютясь къ церковной колокольнѣ. Онъ стоялъ въ глубинѣ обширнаго двора, поросшаго травой, охваченный съ обѣихъ сторонъ густолиственнымъ садомъ. Домъ былъ деревянный, оштукатуренный снаружи, покрашенный въ желтый, казенный цвѣтъ. Его поддерживали четыре массивныя колонны съ двумя балконами. Изъ нихъ нижній выходилъ въ палисадникъ. Генералъ, сидя на балконѣ, точно на наблюдательномъ посту, видѣлъ, кто слѣдовалъ мимо открытыхъ воротъ, кто въѣзжалъ на барскій дворъ. Вавила Акиндиновичъ Циклоповъ помнилъ еще Екатерининскія времена. Онъ былъ мальчикомъ, когда великій покоритель Очакова и Измаила посѣтилъ его отца, состоявшаго въ чинѣ преміеръ-маіора. Суворовъ поднялъ на руки ребенка и воскликнулъ:

— Помилуй Богъ! Славный бѣсенокъ! Выростай, Богу молись, царю служи!

Какъ бы исполняя завѣтъ непобѣдимаго старца, Циклоповъ провелъ пятьдесятъ лѣтъ на военной службѣ. Онъ участвовалъ въ кампаніяхъ начала нынѣшняго столѣтія, состоялъ при Аракчеевѣ въ новгородскихъ поселеніяхъ и былъ впослѣдствіи начальникомъ карабинерныхъ полковъ, этихъ достопамятныхъ выправочныхъ академій Николаевской эпохи. Циклоповъ такъ втянулся во фронтъ, что и во снѣ командовалъ. Женился онъ по увлеченію. Супруга его, скончавшаяся послѣ перваго ребенка, была кроткая и любящая женщина. Бывало, она приласкается къ мужу, онъ ее цѣлуетъ, а потомъ кричитъ:

— Смирно! Руки по швамъ! Глаза на-лѣ-во!

Вавила Акиндиновичъ вышелъ въ отставку въ тотъ самый годъ, когда новый военный министръ провелъ законъ объ отмѣнѣ тѣлеснаго наказанія для солдатъ. Циклоповъ торжественно произнесъ:

— Баста служить! Конецъ дисциплинѣ! Старый солдатъ умеръ.

И генералъ заперся въ деревнѣ. Но чтобы ему не было дико и одиноко въ ней, онъ нанялъ десятка полтора выбывшихъ изъ гвардіи сѣдоусыхъ унтеръ-офицеровъ. Они замѣнили у него крѣпостныхъ поваровъ, лакеевъ и кучеровъ. Циклоповъ, окруженный солдатами, какъ бы не прекращалъ своей воинственной дѣятельности. На парадномъ подъѣздѣ дома, по боковымъ выступамъ лѣстницы, стояли четыре мѣдныхъ пушки на высокихъ колесахъ. На гранитной колоннѣ, не доѣзжая крыльца, покоилась громадныхъ размѣровъ бомба, упавшая въ сраженіи подъ Бородиномъ въ нѣсколькихъ шагахъ отъ генерала, и почему-то не разорвавшаяся.

Циклоповъ вставалъ по пушкѣ, въ двѣнадцать часовъ дня по ней обѣдалъ, а въ девять часовъ вечера слушалъ вечернюю зорю, играемую на барабанѣ и рожкѣ.

Вавила Акиндиновичъ былъ старикъ небольшаго роста, приземистый, съ нѣсколько горбатымъ носомъ, съ красноватымъ лицомъ и быстрыми глазами. На головѣ его былъ рыжеватый парикъ съ торчавшимъ хохломъ съ завитушками. Съ генераломъ жила замужняя дочь, оставшаяся въ наслѣдіе отъ рано покинувшей его жены. Онъ не чаялъ души въ дочери, а она любила лошадей, охоту и читала американскіе романы Купера съ захватывающимъ увлеченіемъ. Въ описываемую нами пору, Антонинѣ Вавиловнѣ было уже за тридцать лѣтъ. Обладая соблазнительнымъ бюстомъ, высокая, стройная, она не была хороша собой, но въ ней все было повелительно, задорно. Ея сѣрые глаза смотрѣли смѣло и прямо, ея прекрасный ротъ и губы манили неосторожнаго за заколдованную грань. Воспитывалась маркиза въ Патріотическомъ институтѣ, вышла замужъ потому, что избранный ею, маркизъ де-Марсельякъ, былъ человѣкъ деликатный и податливый. Онъ извинялъ всѣ странности жены, ни въ чемъ ее не стѣснялъ, вѣрилъ ей, но хладнокровно и съ достоинствомъ всадилъ бы пулю въ лобъ тому, кто затронулъ бы его семейную честь. Маркизъ съ похвальною покорностью также переносилъ суровый характеръ своего тестя. Онъ не пожималъ изумленно плечами, когда генералъ, съ бѣлымъ георгіевскимъ крестомъ на пальто, равнялъ со своими старыми служивыми стулья и столы по комнатамъ и командовалъ: