Рассказ об одном классе - [14]
Вернулись в заимку. Афанасий молча принялся разводить огонь. Мы закурили.
— Здесь побывали бежавшие из тюрьмы преступники. Или браконьеры! — заявил Левка.
— Сказки, — буркнул Афанасий. Он разжег огонь, растопил в котелке снег, сварил суп из пачки концентратов, подсыпал в котелок сухари.
— Пообедаем.
Потом Афанасий опять внимательно осмотрел избушку.
— Знаю, кто у нас побывал. Не иначе — она.
— Она?! — подхватил Левка. — Не иначе самолично баба-яга пожаловала. И наверняка через трубу. Видите, сажа рассыпана. И даже на вашем полотенце, товарищ бригадир.
— Насчет трубы ты, парень, правду сказал. Пойдем, глянем крышу.
Мы вышли из заимки. Левка с бригадиром залезли на крышу. Левка сразу же крикнул, что обнаружил следы:
— Здоровущие, вот такие. Наверняка медведь!
— Чудак. Как же он в трубу пролез?
Иван Федорович тоже залез на крышу, осторожно заглянул за трубу.
— Странно. Следы круглые. Напоминают одновременно и медвежьи и волчьи. Лапы поменьше медвежьих, но значительно больше волчьих. А вот и клок шерсти.
— Покажите-ка, Иван Федорович. Ну, так и есть, правильно я думал. Она, росомаха.
— Никогда не видел такого зверя. Расскажите…
— Чего о ней говорить. Озорничает. За разбой что полагается? Знаете? Вот мы ее изловим.
— Поглядеть интересно.
— Наглядитесь… на шкурку. Ежели повезет, конечно. И что ее разглядывать? Попадет в капкан, приду, хлопну жаканом, тогда и разглядывай, сделай милость.
На следующий день поймать росомаху не удалось. К полудню мы возвратились из леса пустые. А после обеда желающих побродить по тайге, кроме меня и Пшеничного, не нашлось.
— Здесь тепло, светло и мухи не кусают, — лениво проговорил Бурун. — Аллах с вашей росомахой. Лучше в картишки перекинемся.
Мы с Пшеничным двинулись в восточном направлении.
Иван Федорович перед уходом тщательно проверил мой компас: места незнакомые, легко заблудиться.
Я шагал не торопясь, прокладывая лыжню. Пшеничный шел позади. Честно говоря, мне вовсе не хотелось идти с Ползучим, но Левка отказался наотрез, а Иван Федорович чувствовал себя неважно.
Пшеничный же, когда все отказались, согласился.
Стало темнеть. Мы присели отдохнуть. Я спросил Пшеничного, не жалеет ли он, что поехал в рыбхоз. Пшеничный ответил уверенно:
— Нет, теперь нет.
Ясно, почему «теперь»: Катя. Я поковырял прикладом двустволки пышную шапку снега на пне. Пшеничный сидел на поваленной лесине, постукивал широкой лыжей по гнилому стволу. Меня почему-то раздражали гулкие удары. Я отвернулся и стал смотреть на запорошенный снегом кустарник. Непонятные сложились у нас с ним отношения, то есть не то что непонятные, а какие-то запутанные. Я понимал, что Пшеничному нравится Катя, но Катя многим нравилась.
Не нравилось что-то мне в этом парне. А это «что-то» казалось неуловимым. Внешне Пшеничный был приятен, держался со всеми по-товарищески и всегда старался помочь. Особенно старательно навязывал нам деньги в долг, когда не хватало на кино: причем я точно знал, что Пшеничный, не задумываясь, даст, если попросить взаймы, даже в том случае, если ему самому не хватит на билет.
Зато ему доставляло искреннее удовольствие получать от ребят долги. Он принимал их небрежно, совал в карман, похлопывал должника по спине и приговаривал покровительственно:
— Ничего, пустяки. Ты, когда нужно, не стесняйся, говори. Достанем нужную сумму.
В классе, несмотря на все его ухищрения, Пшеничного все же недолюбливали. Но вряд ли кто-нибудь толково мог сказать, что не нравится ему в этом аккуратном мальчике. Но почему же все-таки мы его не любим? А может быть, мы не правы? В общем-то Пшеничный неглупый парень.
Ползучим его прозвали еще лет пять назад. Левка тогда сказал: «Пшеничный видный мальчик, но скрытый гад. Нутром чую».
— Смирный, ты чего молчишь? Злишься на меня?
Я не ответил.
Становилось холоднее, сумрак сгущался. Лунный свет пробивался сквозь густые ветки, оставляя на снегу сплетенный теневой узор. Тень синела в буреломах. С северной стороны на деревьях росли дремучие бороды мха. Засыпанные снегом ели в лунном свете выглядели, необыкновенно красивыми.
В вышине послышались протяжные печальные звуки. Они плыли в темном густеющем воздухе. Возможно, это была серая сибирская сова, крючконосая, желтоглазая, ушастая птица с сильными лапами и крепкими, как железо, когтями.
Мороз усиливался. Пощипывало щеки и лоб. Я взглянул на светящийся циферблат часов. Пора возвращаться. Мы описали дугу и повернули назад. Снова я шел впереди. Лыжи мягко опускались в снег, идти было легко. Внезапно слева, совсем близко затрещали кусты. Я сорвал с плеча ружье, напряженно прислушался. Тихо. Я шагнул к кустам. В снегу резко щелкнуло, и я повалился навзничь. Железные челюсти капкана стиснули ногу выше щиколотки. Вздрогнув от неожиданности и боли, я уперся руками в снег и снова упал, в этот раз уже лицом, угодив правой рукой в другой капкан.
— Смирный, кончай пахать носом. Вставай!
Пшеничный шел позади и не слышал щелканья захлопывающихся ловушек. Несколько секунд я лежал неподвижно, пережидая боль. Капканы вплотную прижали меня к земле, ружье отлетело в сторону.
— Что с тобой? Ты подвернул ногу?
22 июня 1941 года ученики девятого класса подмосковной Ильинской средней школы ушли добровольно в народное ополчение. Среди них были ребята, связанные между собой крепкими узами товарищества и дружбы.Повесть «Опаленная юность» и есть достоверная история того, как воевали под Москвой вчерашние школьники. Суровое время и сознание великой ответственности, которая легла на плечи ребят, превращает их из мальчишек в стойких и мужественных бойцов.Эти пареньки не совершали каких-то необыкновенных подвигов. Но они яростно дрались с врагом, защищая любимый город, и отдали свои семнадцатилетние жизни родине — разве это не подвиг?
Жил-был на свете обыкновенный мальчик по прозвищу Клепа. Больше всего на свете он любил сочинять и рассказывать невероятные истории. Но Клепа и представить себе не мог, в какую историю попадет он сам, променяв путевку в лагерь на поездку в Кудрино к тетушке Марго. Родители надеялись, что ребенок тихо-мирно отдохнет на свежем воздухе, загорит как следует. Но у Клепы и его таксы Зубастика другие планы на каникулы.
Без аннотации Мохан Ракеш — индийский писатель. Выступил в печати в 1945 г. В рассказах М. Ракеша, посвященных в основном жизни средних городских слоев, обличаются теневые стороны индийской действительности. В сборник вошли такие произведения как: Запретная черта, Хозяин пепелища, Жена художника, Лепешки для мужа и др.
Без аннотации Рассказы молодого индийского прозаика переносят нас в глухие индийские селения, в их глинобитные хижины, где под каждой соломенной кровлей — свои заботы, радости и печали. Красочно и правдиво изображает автор жизнь и труд, народную мудрость и старинные обычаи индийских крестьян. О печальной истории юной танцовщицы Чамелии, о верной любви Кумарии и Пьярии, о старом деревенском силаче — хозяине Гульяры, о горестной жизни нищего певца Баркаса и о многих других судьбах рассказывает эта книга.
Без аннотации Предлагаемая вниманию читателей книга «Это было в Южном Бантене» выпущена в свет индонезийским министерством общественных работ и трудовых резервов. Она предназначена в основном для сельского населения и в доходчивой форме разъясняет необходимость взаимопомощи и совместных усилий в борьбе против дарульисламовских банд и в строительстве мирной жизни. Действие книги происходит в одном из районов Западной Явы, где до сих пор бесчинствуют дарульисламовцы — совершают налеты на деревни, поджигают дома, грабят и убивают мирных жителей.
Повесть известного китайского писателя Чжан Сяньляна «Женщина — половинка мужчины» — не только откровенный разговор о самых интимных сторонах человеческой жизни, но и свидетельство человека, тонкой, поэтически одаренной личности, лучшие свои годы проведшего в лагерях.
Меня мачеха убила, Мой отец меня же съел. Моя милая сестричка Мои косточки собрала, Во платочек их связала И под деревцем сложила. Чивик, чивик! Что я за славная птичка! (Сказка о заколдованном дереве. Якоб и Вильгельм Гримм) Впервые в России: полное собрание сказок, собранных братьями Гримм в неадаптированном варианте для взрослых! Многие известные сказки в оригинале заканчиваются вовсе не счастливо. Дело в том, что в братья Гримм писали свои произведения для взрослых, поэтому сюжеты неадаптированных версий «Золушки», «Белоснежки» и многих других добрых детских сказок легко могли бы лечь в основу сценария современного фильма ужасов. Сестры Золушки обрезают себе часть ступни, чтобы влезть в хрустальную туфельку, принц из сказки про Рапунцель выкалывает себе ветками глаза, а «добрые» родители Гензеля и Гретель отрубают своим детям руки и ноги.
Уважаемый читатель!Перед тем как отдать на твой суд две повести, объединенные названием «Обыкновенное мужество», я хочу сказать, что события, положенные в основу этих повестей, не выдуманы, а лишь перемещены мной, если можно так сказать, во времени и пространстве. Изменил я и имена героев — участников описываемых событий.Почему?Потому, что правда факта, пройдя сквозь призму сознания человека, взявшегося рассказать об этом факте, приобретает свою неповторимую окраску. Тогда повествование уже становится частицей мироощущения и мировоззрения автора-повествователя; оценка факта — субъективной оценкой.