Рассказ лектора - [127]

— Так и есть, — просопел Робин, гулко приземляясь на ноги. Он по инерции пробежал несколько шагов.

Часы пробили пять.

— Значит, — вскричала Вита, бешено молотя ногами по воздуху, — и тут душа философа решительно презирает тело и бежит от него, стараясь остаться наедине с собой?

— Все, что ты говоришь, — простонал Робин, шатаясь под их общим весом, — совершенно верно.

Часы пробили шесть.

Дух внезапно прыгнул в дыру и, согнувшись в три погибели, побежал на месте, как белка в колесе. С общим воплем отчаяния бублик Вита-Робин грузно покатился по комнате, шлепая по доскам.

— В самом деле, тело не только доставляет нам тысячи хлопот! — крикнуло одно из лиц.

— Но вдобавок подвержено недугам, любой из которых мешает нам улавливать бытие! — крикнуло другое.

Они дергали руками и ногами, кривились от боли, бились головами, вопили, когда их груди и гениталии шмякались о доски.

— Тело наполняет нас желаниями!

— Страстями!

— Страхами!

— Массою всевозможных вздорных призраков!

Тем временем дух все быстрее и быстрее бежал в крутящемся колесе, а оно катилось все стремительнее, по расширяющейся спирали, накренясь внутрь, грохоча, как мельничный ворот.

— А кто виновник войн?

— Мятежей?

— И битв?

— Как не тело!

— И его страсти!

Колесо катилось так быстро, что сливалось перед глазами. Нельсона и Викторию обдавало ветром всякий раз, как оно прокатывало мимо, с каждым разом все ближе и ближе. Бегущий дух тоже расплылся в мерцающую вспышку.

Часы пробили семь.

— Прекратите! — закричала Виктория. — Прекратите!

— Мамочка! — вскрикнул Нельсон и зарылся лицом в ее шею.

Колесо прокатилось совсем рядом, едва не задев их.

— Достигнуть чистого знания чего бы то ни было, — взвыло колесо уже непонятно чьим голосом, — мы не можем иначе как отрешившись от тела![185]

И тут, так же внезапно, как впрыгнул, дух выпрыгнул из бублика, и колесо, теряя обороты, принялось выписывать под механизмом пьяные сужающиеся круги, пока, точно с восьмым ударом колокола не рухнуло с грохотом и не развалилось. Дух наклонился сперва над Витой, потянул ее за локоть — она, пошатываясь, сделала несколько шагов, — потом рывком поставил на ноги Робина.

Виктория слезла у Нельсона с колен и попыталась выйти на середину комнаты, но Нельсон не мог подняться, поэтому она подалась вперед, насколько позволяли наручники, и, потрясая кулаком, обратилась к трио под часовым механизмом.

— Кто вы? — выкрикнула она дрожащим голосом. — Кто вы?

— Что вы? — прошептал Нельсон.

— Я — никто, — проговорила Вита, ошалело моргая. — Скажи, ты кто?[186]

— Может быть, и ты никто, — сказал Робин, протирая глаза, — не жена, не дева, не вдова[187].

— Я нынче все сыновья и дочери отца[188], — ответила Вита чуть более уверенно.

— Ты дьявол! — выкрикнул Робин, почти не шатаясь. — Вид женщины тебе защитой служит[189].

— Природа срамных частей мужа строптива и своевольна, — бросила Вита, уперев руки в бока, — словно зверь, неподвластный рассудку, и под стрекалом непереносимого вожделения способна на все…[190]

Колокол пробил девять. Комната задрожала от гула. Дух щелкнул пальцами.

— Как безумен род людской![191] — сказал он.

Все трое — Робин, Вита и дух — стояли теперь по углам приблизительно равностороннего треугольника. Робин и Вита резко чернели на фоне светлого циферблата, в абрисе духа было что-то неуловимо зыбкое.

— Да, но как насчет тела, Вита? — спросил дух.

— Не можем ли мы сказать, — начала Вита с отзвуком прежней дрожи в голосе, — что радикальная полисемия тела, его слежавшаяся материальность?…

— Говори по-человечески! — возмутился Робин. — Я и половины этих слов не знаю! Да и сама ты, по-моему, их не понимаешь[192].

Дух хлопнул в ладоши, как школьный учитель. В тот же миг часы пробили десять, и оба замолчали.

— Как насчет тела, Вита? — спросил он и оторвал себе ногу.

— Как насчет ног, милок? — сказал он, бросая ногу Вите.

В тот же миг Вита отбросила волосы и потянула себя за ухо.

— Как насчет уха, Тюха? — сказала она, ловя ногу и одновременно бросая ухо Робину.

— Как насчет хера, Лера? — Робин оторвал член с яйцами и одной рукой бросил их духу, в то же время поймав Витину мочку.

— Как насчет колена, Лена? — крикнул дух.

— Как насчет века, Жека? — сказала Вита.

— Как насчет зада, Ада? — сказал Робин.

Виктория, раскрыв от изумления рот, осела на колени, дав наконец Нельсону возможность опустить руку. Под часовым механизмом, черные на фоне сияющего циферблата, три фигуры перекидывались частями тела в трех направлениях. Поначалу Нельсон еще различал отдельные детали — локоть, нос, трепещущее легкое, — но фигуры жонглировали все быстрее, так что каждая все больше напоминала рисунок в анатомическом атласе. От Виты остались глазное яблоко и сетка нервных волокон, у Робина между ключицами и щиколотками подрагивали кишечник и одна почка. Однако голоса продолжали звучать из воздуха.

— Пол! — крикнула Вита.

— Раса! — заорал Робин.

— Класс! — пропел дух.

Теперь дух был всего лишь двумя бешено жонглирующими руками. Части тела мелькали в воздухе. Часы пробили одиннадцать. — Гетеро! — Вита.

— Гомо! — Робин.

— Би! — Дух.

— Лесби!

— Гей!

— Транссекс!

— Отец!

— Сын!

— Дух Святой!