Распутин. Святой демон - [17]

Почему это произошло, мы уже говорили. Власть измельчала. Вера деградировала до суеверия. У руля великой державы стоял слабый человек, который не сумел справиться с тем, что было даровано ему судьбой — неограниченной властью.

ЧЕРНОГОРСКИЕ КНЯЖНЫ

Распутин не пропускал ни одного многолюдного богослужения. И после службы, выходя из церкви, собирал вокруг себя толпу верующих. Все знали — это тот самый «старец», который видит будущее. К Распутину тянулись десятки рук — верующие просили благословения, помощи, слов утешения. И Григорий Ефимович не жадничал. Он раздавал налево и направо пустые обещания, предсказывал туманно, но обнадеживающе.

«А что, старец, выздоровеет ли моя супруга?» И «старец» отвечал: «Под Богом ходим. Молись!» И это можно было расценивать двояко — что женщина после усердных молитв выздоровеет или… наоборот.

Его спрашивали — будет ли война. Одним он отвечал, что не будет, другим — что будет, но не скоро. И оказался прав. В 1905 году войны не было. А 1914 год был еще далекой перспективой… Только в чем пророчество? Так можно предсказать любую войну, причем в любой стране.

Как Распутин уживался с собственной совестью? Вполне сносно — он быстро уверовал в свое высокое предназначение. И когда к нему домой толпой пошли люди, что вызывало у Прасковьи Федоровны глухое раздражение, он укорял ее тем, что в его дар не верят самые близкие, самые родные люди. Но уж кому, как ни супруге, знать всю подноготную собственного мужа? Во что Прасковья Распутина должна была поверить?

Распутин, между тем, активно осваивал «столичную территорию». Начав с богослужений, он вскоре проник в клубы, в которых собиралась петербургская богема, в артистические кафе, в дома дам полусвета — оттуда недалеко и до особняков настоящей аристократии. К слову — в высший свет Распутина ввел все тот же архимандрит Феофан, находившийся под воздействием необъяснимого обаяния сибирского «старца».

Распутин умел располагать к себе незнакомых людей. Рассказывали, что при первой встрече он протягивал руку и долго ее не отпускал, сверля взглядом колючих глаз своего визави. И так продолжалось до тех пор, пока его собеседник отводил взгляд в сторону. Это было первой психологической победой. Затем Распутин принимался говорить, часто даже не дожидаясь вопроса. И это оставляло неизгладимое впечатление — словно Григорий Ефимович умел заглянуть в самую душу и прочесть там все тайны нового знакомого.

С простолюдинами Григорий Ефимович поступал проще. Он дарил подарки. Всякую мелочь, которая вдруг приобретала особый символический смысл. Эта показная щедрость добавляла «старцу» славы бессребреника. Впрочем, при всей противоречивости Распутин не состоял из одних недостатков, были у него и хорошие качества. Он, к примеру, не был скуп. За деньги не держался. И когда получал щедрые пожертвования от богатых поклонников, большую часть полученных денег раздавал бедным или жертвовал на нужды церкви. Интуиция подсказывала ему — отдай малое, получишь все. И он отдавал.

Характерная особенность, после гибели Распутина его семья осталась практически без средств к существованию. Все, что было у вдовы Григория Ефимовича, дочери Варвары и сына Дмитрия — родовой дом в Покровском. Но и он вскоре был отобран новой революционной властью — в 1920 году.

Однако, принимая большие и малые подношения, Распутин себя не забывал. Он отдал дочерей в лучшие гимназии Петербурга. При доме держал прислугу, а в 1916 году даже обзавелся личным секретарем. Незадолго до гибели он перестроил дом в Покровском, возвел второй этаж, в результате чего простая восьмикомнатная крестьянская изба превратилась в купеческий особняк.

Своим жертвователям Распутин запомнился особым отношением к деньгам. Когда ему протягивали мятый рубль, явно оторванный от скудного семейного бюджета, Григорий Ефимович принимал его со слезой, с глубокой признательностью. Пухлые пачки банкнот от петербургских богатеев он брал молча — не пересчитывая деньги и даже не обращая на них внимания. Мол, дал и дал. И не жди большой благодарности, поскольку деньги для меня ничего не значат. Он умел играть на публику, тонко чувствуя, как следует вести себя с одними и как — с другими.

Скоро вокруг Распутина стали ходить слухи, что он, вообще, не берет денег, если они не предназначены для помощи страждущим. И, действительно, он много помогал: хлопотал о пенсии брошенному всеми старику, оплачивал лечение, оказывал помощь одиноким вдовам. Что было, то было. Только никто не может припомнить, чтобы Распутин отказался от подношения. Хотя бы единственный раз. Не было такого. Никогда.

Однажды, в октябре 1905 года, архимандрит Феофан посетил дом сербского князя Николы Петровича-Негоша. Негош часто приезжал в Петербург к родственникам — императору Николаю и императрице Александре. И приезжал не один — в этот раз с ним была дочь Анастасия. Другая дочь Милица постоянно жила и Санкт-Петербурге — она была замужем за русским Великим князем Петром Николаевичем.

Феофан провел в семейной часовне Негошей службу, благословил дочерей князя и остался на обед. За обедом завязался разговор с Анастасией, которая пожаловалась архимандриту на сложные отношения с супругом Георгием Максимилиановичем, герцогом Лейхтенбергским. Их семейный союз явно дал трещину — герцог жил отдельно от супруги, забыв о ней и двух своих детях. Напрямую об этом сообщить священнику герцогиня, конечно, не могла. Но отец Феофан, человек мудрый, все понял.