Распутин. Святой демон - [15]

На мужей своих клиенток, государственных деятелей и политиков Распутин, как правило, производил тяжелое впечатление. Вот слова Владимира Николаевича Коковцова, председателя Совета министров царского правительства в 1911–1914 годах: «По моему, Распутин типичный сибирский варнак, бродяга, умный: выдрессировавший себя на известный лад простеца и юродивого и играющий свою роль по заученному рецепту. По внешности ему не доставало только арестантского армяка и бубнового туза на спине. По замашкам — это человек, способный на все. В свое кривляние он, конечно, не верит, но выработал себе твердо заученные приемы, которыми обманывает как тех, кто искренно верит всему его чудачеству, так и тех, кто надувает самого своим преклонением перед ним, имея на самом деле в виду только достигнуть через него тех выгод, которые не даются иным путем».

Лестной эту характеристику не назовешь. Между тем, она верна. В чем-чем, а в людях опытнейший Владимир Николаевич разбирался. Он чувствовал опасность, исходящую от Распутина, и не ошибся — усилиями Григория Ефимовича Коковцов своего государственного поста лишился.

Начав с безобидной, казалось бы, лжи (кому будет плохо, если Распутин предскажет барышне счастливый брак?), в конце жизни Григорий Ефимович опустился до хитроумных интриг, до манипуляции императорской семьей, до вмешательства в политические дела, в которых он ровным счетом ничего не понимал.

Главным качеством этого человека было глубокое невежество, поначалу — спасительное для него самого, а позже — губительное.

СТАРЕЦ

Почему именно старец? Почему именно этот образ выбрал Распутин для достижения своих смутных целей? Ответ следует искать в русской православной традиции.

Практика юродства и старчества утвердилась в православной церкви в разное время. И смысл ее разнится. Юродство — намеренное стремление верующего человека казаться безумным, чтобы привлечь внимание толпы к своим предсказаниям. Юродство принимали странствующие монахи, религиозные подвижники, посвящавшие свою жизнь Богу и отдавая на истязание свою плоть, юродивые бродили по городам и весям в лохмотьях, надевали на себя вериги, соблюдали на протяжении всей жизни строгий пост. К примеру, один из самых почитаемых на Руси юродивых Василий Блаженный, живший в 1469–1552 годах, юродствовал с 16 лет и до самой смерти не носил никакой одежды. В память о Блаженном по приказу Ивана Грозного в Москве был построен знаменитый храм, который называют еще Покровским собором (в память о взятии Казани).

Распутина называли юродивым, но таковым его не признавала и не могла признать Православная Церковь. Слишком малы были выслуги Григория Ефимовича перед церковью и русским народом, чтобы возвести его в этот почетный ранг. Юродивых в России было не так уж и много, почитаемых — всего 36. И Распутин в их число, разумеется, не входил.

Со старчеством другая история. У старчества нет столь жестких ограничений, как у юродства. Чтобы объявить себя старцем (что само по себе нонсенс — объявить старцем можно только монаха, и сделать это могут только его последователи, но не он сам), нужно совершить иноческий подвиг духовного наставничества и водительства. Старец — это проповедник, учитель верующих, их духовный отец. Старчество как культовая практика возникло в самом начале XIX столетия в Белобрежской пустыни и во Введенской Оптиной пустыни. Первыми старцами стали последователи и ученики архимандрита Паисия Нямецкого, умершего в 1794 году. Корнями движение старчества восходит к XV столетию — к жизни святого Нила Сорского, пропагандиста христианства и просветителя русского Средневековья.

К концу XIX века старчество распространилось по всей России и пользовалось большой популярностью у верующих. Старцы бродили по стране из монастыря в монастырь, собирали вокруг себя страждущих и отчаявшихся, обращали в христианство колеблющихся и пользовались в простонародье славой бродячих мудрецов.

Выбор образа старца для Распутина был вовсе не случайностью. Объявить себя юродивым, не будучи истово верующим человеком, подверженным множеству плотских и мирских соблазнов, очень сложно. Это все равно, что прикидываться сумасшедшим перед консилиумом профессиональных психиатров. Уж кто-кто, а высокопоставленные сановники Православной Церкви в культовых тонкостях разбирались, поскольку сами следили за точностью исполнения всех обрядов. Если бы Распутин стал настаивать на своем юродстве, его бы ждало неминуемое разоблачение. Но когда по Петербургу пошла слава о Григории Ефимовиче как о юродствующем страннике, он возражать не стал. Не сам же он сои так возвеличил?

Старцем же он объявил себя сам. Это было безопасно — для старчества не существовало строгих церковных норм. Идут за тобой люди, слушают проповеди, называют старцем — и слава Богу. Старец — не святой, не пророк и не юродивый. В конце концов, старец — всего лишь старый человек. И даже необязательно священнослужитель. Монах? Григорий Распутин монахом не был (или был далеко не монахом), но, скажем так, выбранный им образ напоминал образ странствующего монаха. Отдаленно, конечно. Но для Григория Ефимовича и это было благо.