Расцветающая роза - [31]

Но, предпринимая отчаянные усилия весело болтать про незабываемые венецианские чудеса, она испытывала чувство поражения в борьбе с реальностью. Она не могла говорить ни об Арлетт, ни о том, что тревожило ее больше всего на свете… она никогда не увидится снова с Эдуардом Мороком. Эта мысль так ее потрясла, что она решила: нечто жизненно важное для ее существования потеряно безнадежно. В ее глазах помимо воли застыла глубокая тоска. Миссис Браун, что-то пробормотав о возможной простуде, приказала ей лечь в постель, дала аспирин и горячее молоко, и Кэтлин, наконец, провалилась в глубокое, но беспокойное забытье.

Наутро она выглядела немного бледной, словно утомленной. Была суббота, и она пошла с матерью по магазинам, как всегда по выходным; а затем в благодарность матери за то, что та опять воздержалась от упоминания об Арлетт, она послушалась ее совета, отправилась в ближайший кинотеатр, где с замиранием сердца посмотрела итальянский фильм.

Утром в понедельник после привычного завтрака Кэтлин отправилась в свой книжный магазин. Длительность ее отпуска не была точно определена, а хозяин, ценивший ее, предлагал две-три недели, а по необходимости и месяц. Когда же она появилась спустя менее трех недель, он не мог скрыть удивления. Он уже собирался расспросить, как она провела время, но понял, что что-то не в порядке. Девушкам, выезжавшим за границу по получении наследства, обычно есть о чем рассказать. Кэтлин же, двигавшаяся и говорившая как-то механически, старалась отмалчиваться.

Ее напарница проявляла любопытство, но Кэтлин совершенно безжизненным тоном сообщила, что все в порядке. Та не стала докучать, видя желание Кэтлин отмолчаться, и до обеда ее оставили в покое.

Обедала она в парке, как всегда в летнее время, бисквитами и яблоком, только на этот раз бисквиты пошли лебедям, а яблоко вернулось в карман. Она смотрела невидящим взором и думала, как пойдет день за днем, и страх от осознания того, что она никогда больше не увидится с Эдуардом, рос в ней и наконец достиг наивысшей точки. В это время подъехало такси, из него вышел высокий мужчина и медленно побрел по дорожке парка, видимо любуясь лебедями. Но лебеди были лишь предлогом. Незнакомец должен был проследить за Кэтлин и узнать место ее работы.

Кэтлин так была занята собственными мыслями, что не замечала ничего вокруг. Даже если бы она обратила внимание на высокого мужчину, следовавшего за ней по пятам, ей бы и в голову не пришло, что ее выслеживают.

Вторая половина дня была более напряженной — попалась парочка въедливых клиентов. Почему-то многим покупателям, в том числе и этим, казалось, что она знала содержание каждой книги и способна без затруднений дать те или иные рекомендации. Одну пожилую даму с двумя пуделями — частую посетительницу магазина — интересовало, почему такую-то книгу нелегко достать, другому, желавшему совершить поездку в Европу, хотелось прочесть все и обо всех достопримечательностях. В частности, он мечтал об Италии, а это явилось для нее слишком сильным напоминанием о происшедшем за последние недели и о том, до какой степени стала бы нестерпимой ее новая поездка туда. Поэтому вразумительный ответ клиенту получить было затруднительно. Ответы Кэтлин были до того односложными и запутанными, что клиенту пришлось переспрашивать. К тому же он не был путешественником, ожидающим наследства. В итоге он отказался от книги, которая могла решить его проблемы, и удалился.

Кэтлин поняла, что в первый раз за время работы здесь она подвела своего хозяина, причем безо всякого повода. И когда понесла ему в кабинет чай, твердо решила извиниться, но не сделала этого, потому что побоялась каверзных вопросов. Он был одного возраста с Эдуардом, но их сходство этим и ограничивалось. С тех пор как он положил глаз на Кэтлин, он носился с мыслью жениться на ней. Она была хорошенькая, достаточно деловая, когда не отвлекалась, и стала бы прекрасным партнером в бизнесе, так как наилучшим образом способна была заменить его во время нечастых отлучек в поисках букинистических редкостей.

Лишь раз она приняла его приглашение, но вечер закончился так, что Кэтлин поклялась никогда больше не соблазняться и не извинять его. Это был ее первый поцелуй, тот самый, от которого она столько ждала, но, увы… Если бы это повторилось или если бы ей было затруднительно умерить его пыл, наверное, пришлось бы искать другого работодателя; хотя он, несомненно, питал надежды сломить когда-нибудь ее сопротивление. В конце концов, рассуждал он, для девушки в подобном положении он совсем не плох; и когда она рассказала ему про полученное наследство, именно он посоветовал ей потратить часть на короткий отпуск, а остальное положить в банк. Но при этом не намекнул, что половину хорошо бы отдать матери.

Кэтлин всегда испытывала некоторую неловкость, входя в его святилище, зная, что он там один. Она втайне сознавала, что он так просто не отступится от своих планов. Но сегодня она была слишком несчастна и занята своими мыслями, чтобы соблюдать привычную предосторожность; рассказывая ему о том, как неловко обошлась с клиентом, Кэтлин вдруг поняла, что именно сейчас он не желает выслушивать деловые отчеты.