Раса и мировоззрение - [97]

Так что народ, как и раса, это никакая нс «целостность». Раса это общность характерных наследственных признаков, а народ - результат и одновременно причина политико-культурной общности людей, распространяющейся как на процесс размножения, так и на среду. Очень близко подошел к этому пониманию Людвиг Бютнср.

Расово-биологическое понятие народа

То, что расовая биология мало занималась понятием народа, объясняется тем, что се больше всего интересовала наследственность. Подчеркивалось только, что нельзя путать понятия расы и народа. Еще Вольтман писал: «Гипотеза о быстрой изменчивости физических признаков имеет своей причиной традиционное смешивание расы и народа». С предупреждения против такого смешивания начинает свою «Расологию Европы» Ганс Ф. К. Гюнтер. Но о «народности» Гюнтер говорит только, что это «историчсски-нравствепнос понятие». Самос подробное его высказывание: «Народность охватывает обычно людей одного языка и образа мыслей». Он сосредотачивает свое внимание на понятии расы. То же самое и Эрвин Баур: Общее для одного парода, немцев, англичан или французов, то, что объединяет их в народ, это не раса, а, в первую очередь, общий язык и общая культура». Шеман имел право печально констатировать: «Мы все помним, с каким рвением и как долго охраняли расу как особое достояние естественных наук. Ни одно обсуждение расовых вопросов не обходилось без заявлений, что раса не имеет ничего общего с народом, и знание этого - признак настоящего расолога». У Мюльмапа, Шейдта и других много метких замечаний, по нет четких определений... Слишком просто поступает фон Эйкштдет, когда он разделяет расу как зоологическую, народ как культурную и нацию как политическую единицу. Именно ихвзаимосвязи и надо научно объяснить. По Лйхелю, отличительная черта парода —культурное достояние, биологическую сторону он во внимание не принимает. Наиболее продуманное описание дал Ойген Фишер: «Народ это живущая в процессе общего размножения группа людей, которая имеет общее культурное достояние, важнейшая часть которого - язык. Но к нему относится и все «народное», созданное или приобретенное данной группой, нравы, обычаи и законы, верования и суеверия, искусство и все материальные произведения культуры, история и традиции».

Я мыслил сходным образом, формулируя свое биологическое понятие народа. Главное различие наших определений в том, что я моим понятием народа хотел бы положить начало научному обсуждению биологических закономерностей развития народа в целом, а Фишер своими словами заканчивает главу о здоровых физических наследственных задатках человека, т. с. расологию вообще. У нас различны только формулировки, но нс содержание понятий.

Народ как общность судьбы и судьба как причинная взаимосвязь

...В словах «общность судьбы» заключена не только эмоциональная, но и, как мы еще увидим, доступная для научного познания реальность.

Исландский поэт и мыслитель Гуннар Гуннарсон в своем докладе «Нордическая идея Судьбы» (напечатан издательством Альберт Лапгсн / Георг Мюллер, Мюнхен, 1937) сделал попытку изобразить эту идею как основу нордической и индоевропейской дохристианской религиозности. «Судьба» для него это «закон жизни». А поскольку все живое существует в условиях противоречия между наследственным и окружающим миром, то и народ, согласно германским представлениям, это общность, возникающая по законам природы в таких же условиях.

Бютнср считает, что и расология, и этиология видят в народе общность судьбы, но у них разный подход, у расологии биологический, у этнологии - исторический. М. X. Бем тоже рассматривает немецкую этнологию как учение о «судьбоносном бытии немецкого парода». Здесь наводится мост между гуманитарными и естественными науками, хотя моей исходной точкой является представление о народе как о биологически- исторической общности судьбы, так как на этой основе можно дать биологически правильное определение народа.

При этом я вполне осознаю, что словам «общность судьбы» могут придать оккультное значение, если нс будут принимать во внимание, что представляет собой судьба с точки зрения законов природы.

Для многих судьба и сегодня нечто иррациональное, метафизическое, неподвластное логике и законам природы. Иногда это выражается патетическими, ничего нс значащими общими словами, вроде таких: «Характер это судьба, судьба это характер;

в этом двойном тезисе, который с соответствующими вариациями повторяется на всех этапах мышления Крика, раскрывается полярность органического мышления, при котором одна истина всегда только половина истины» (Филипп Хсрдт. «Эрнст Крик, народ как судьба и задача». Лрмансн-Фсрлаг, Лейпциг, 1936, 2-е изд.). При таком понимании судьбы нет речи о серьезной науке; с его помощью можно доказать, что угодно. То же самое у Штупеля: «Творческая сила не зависит от пашей воли. Эта сила - судьба народа, а они находится только в руках Бога. Не воля, а только молитва может повлиять на судьбу». И Меллер ван ден Брук тоже полагал, что судьба это «самозарождение», это милость, а «кому будет оказана милость, рассчитать нельзя». Нее эти высказывания о судьбе имеют фаталистический, оккультный характер и свидетельствуют о восточных, библейских влияниях. Четко говорит об этом Редель: