Раса и мировоззрение - [115]

Неудивительно, что при таких условиях немецких студентов учат рассматривать ход мировой истории, этот чудесный

сад природных сил лишь с точки зрении полезности Лиги наций для руководимого абстрактным /(ухом человечества? Но всех областях народной жизни действует один и тот же принцип. Он но-свосму последователен, если в его тени многодетные семьи нс получают жилья, потому что отдельные личности нс выносят шума, производимого детьми, зато на инвалидные и сумасшсдшие^дома и больничные кассы тратится больше, чем когда-либо.

Либеральное искусство это искусство для искусства, погруженное в извращение, полушоансы и дадаизм, а если в том же духе выполняется социальный заказ последовательного марксизма, то человека изображают геометрическим животным с целью суммирования лишенных корней личностей в коллектив, создание повой «объективной реальности». С этой точки зрения следует рассмотреть и основы господствующего нрава, которое, вместо того, чтобы служить вечной, основанной на чести и крови идее права, представляет собой паутину мертвых параграфов, через которую прорывается только хорошо оплачиваемый, чуждый пароду чиновник, подавивший в себе все здоровые чувства. И на что бы мы ни обратили взгляд, па экономику, политику, теологию или философию, везде мы увидим лишь вариации одной и той же темы. Может быть, /(о того, как наступит окончательный крах этого «мировоззрения», мы еще увидим еще более удивительные формы выражения бьющегося в предсмертных судорогах либерального века. Но пока этот умирающий мир, доказывая па тысячах примеров свою бессмысленность и бесцельность, свое банкротство перед требованиями жизни, продолжает по ийерции двигаться, медленно обретает единство повое направление. Из остатков здоровых инстинктов и крови, пробужденное оживляющим дуновением новых документальных свидетельств о наших предках, народных песен и сказаний, материалов раскопок и рун, по сильней всего иод влиянием достижений учения о наследственности и биологии в наркотизированном чужеродным воздействием народном сознании, в глубинах нации возникает новое жизнеощущение. И, ведомые людьми, которых чиновные представители политики и пауки презрительно называли «маргиналами», бойцы ударных отрядов будущего пишут па своих знаменах как первый четкий лозунг слово раса. Оно стало символом переворота в нашем мышлении. Отдельный человек больше не чувствует себя одиноким, оторванным ото всех, действующим лишь под влиянием минутных порывов или рожденной на асфальте духовности, а звеном между прошлым и будущим, хранителем наследственной массы, придающим своей жизни новый смысл, заново оценивающим себя с высокой башни. Он ощущает связь с целым, проходящим через историю предков, через врожденное чувство права, унаследованное чувство стиля и обусловленное происхождением отношение к Ногу. Во время его жизни в нем достигает кульминации борьба бесконечных рядов предков, идеи которых он доводит до конца или погребает. В нем дремлет новая вечность будущего, которая проклинает его или благодарит в зависимости от того, сражался он на протяжении своей жизни на ее стороне или ист, оставил после себя здоровых или больных наследников. Он знает о вневременной силе своего народа, каждое поколение которого в постоянном напряжении между волей и судьбой переплавляет заржавевшее содержимое и придаст свой смысл жизнестойким формам. И если он осознает, какое решение он должен принять в жизни - независимо от того, будет ли это решение о прекращении его наследственного потока или о его продолжении, и от того, на каком фронте он будет вести борьбу за существование, следуя законам своего народа и внутреннему долгу своего времени - поскольку он принимает это решение сознательно, он приучает свое Я включаться в Мы народа, отрекается от либерализма прошлой эпохи и примыкает к социализму крови. Разумеется, в результате ограничиваются такие права человека, как свобода и равенство. Но Макиавелли сказал: «Долговечность государства важней свободы его граждан». Л мы считаем, что будущее наследственной массы народа, с которой связана в вечности суть его культуры, важней произвола отдельных носителей наследственности.

Термин «раса» вышел за пределы антропологических институтов, биологических лабораторий и собраний памятников доисторической эпохи. Он стал символом органического мышления. Он давно перерос рамки естествознания, потому что доказал обоснованность своей претензии быть не больше и не меньше материалистическим или идеалистическим, далеким от Нога или близким к нему, чем т. п. гуманитарные науки, фарисейски самодовольные и далекие от действительности, возникшие на основе восточного образа мысли с его разделением грешной плоти и божественного духа. Он может и эти науки от курьезов и оригинальничанья, историцизма и архивной ныли вернуть к реальным задачам своей страны и пульсирующей жизни, и революционизировать их в самой основе с помощью новых масштабов ценностей и новой постановки вопросов. Искусство снова осознает свою миссию как осмысленной части целого, его мастера будут передавать своему народу ритм своего восприятия красоты и через переживание творческой мощи доводить до кульминации здоровую жизнь. Право ищет иные ценности, нежели римско-восточный позитивизм, и стремится к тому, чтобы в духе расовых законов, как древиегермапское право, в теснейшей связи с реалиями крови и расы, немецкой сутыо и немецким чувством учитывать биологическую необходимость сохранения народа. Школа снова займется воспитанием характеров, т. с. взаимодействием воспитания и отбора с целью выживания народа...