Радимир - [72]
— Что это вы один за другим увольняться вздумали? — удивляется Вера, — Сговорились что ли?
— А кто еще увольнятеся? — удивляюсь я в свою очередь.
— На прошлой неделе Герман заявление подал, и еще два сотрудника из нового корпуса… Я понимаю, что люди иногда меняют место работы, но ведь не все сразу!
— Четыре сотрудника это еще не все, — ловлю я в зеркало погрустневший верин взгляд, — А, кстати, сколько у нас всего людей работает?
— Постоянных сотрудников около пятидесяти и временных человек десять, — с готовностью делится Вера и после секундной паузы шопотом добавляет, — Но скоро будет вдвое больше!
— Неужели Хосе Мануэль задумал открыть еще один сайт? — усмехаюсь я.
Глава двадцать седьмая
Хосе Мануэль молчит. Его тонкие пальцы медленно вращают карандаш. Обычный простой карандаш с остро заточенным грифелем. Я тоже молчу. Только что я повторно озвучил испанцу свое решение — теперь уже устно. Уверен, что он уже знает, что мне ответить, просто ситуация требует паузы. Да и подходящие слова нужно подобрать, вот Хосе Мануэль и медлит.
Вид у него сегодня неважный. Может быть он только что с самолета? Лицо слегка затекшее, взгляд тусклый, но рубашка абсолютно свежая и хорошо отглажена. Вспоминаю, что свою рубашку я так и недогладил. Стараясь скрыть морщинки, непроизвольно поправляю пиджак. Хосе Мануэль словно ждет этого движения, как сигнала, и переводит взгляд на мою руку.
— Красивый у вас галстук, Антон, — кивает он в мою сторону.
Я пожимаю плечами. Да, галстук неплохой, но из уст человека, который, наверняка, одевается в лучших бутиках Европы, этот комплимент звучит слишком снисходительно.
Хосе Мануэль решительным жестом бросает карандаш на стол, встает, подходит к окну. Оно как всегда плотно зашторено. Испанец приоткрывает самый краешек и, как мне кажется, задумчиво смотрит на небо. Не поворачиваясь ко мне, начинает говорить.
— Не знаю, насколько вы осведомлены, Антон, поэтому сначала немного о главном: совсем скоро у нас будет свой телеканал и ежемесячный журнал. Уже получены лицензии, отремонтированы новые помещения, установлен передатчик и подписан договор с типографией. Необходимое оборудование закуплено и уже в пути. В данный момент идет подбор персонала. Признаюсь, что ваше заявление об увольнении меня несколько обескуражило. Но, наверное, я сам виноват — поручил творческому человеку такое скучное и однообразное дело…
Хосе Мануэль отстраняется от окна, задергивает штору и начинает прохаживаться по кабинету.
— К сожалению, у меня нет возможности целиком посвятить себя новому медиахолдингу. Я и так уже довольно долго здесь задержался. Новые проекты в других городах тоже требуют моего внимания и непосредственого присутствия. Обычно, я только начинаю дело, а потом передаю его своему преемнику. И я хочу, чтобы именно вы, Антон, возглавили местный медиахолдинг. Понимаю, что это предложение вас несколько ошарашит, но я говорю абсолютно серьзно.
Хосе Мануэль останавливается, резко разворачивается на каблуках и смотрит на меня в упор. Я лихорадочно пытаюсь переварить только что услышанное. Мне предлагают возглавить медиахолдинг? Это Хосе Мануэль оговорился или я что-то недослышал?
— Что возглавить? — осторожно переспрашиваю я.
Хосе Мануэль доброжелательно улыбается и, продолжая пристально смотреть на меня, с расстановкой проговаривает:
— Я предлагаю вам, Антон, возглавить местный медиаходинг, в который войдет уже существующая интернет-дирекция и вновь созданные газета и телеканал.
Я смотрю в глаза Хосе Мануэлю. Взгляд у него сегодня какой-то странный, но я не могу понять почему — мои мысли переключаются на осознание услышанного. Может быть, Хосе Мануэль так редко меня видит и так замотался со своими делами, что перепутал меня с кем-то другим? Если для нас, русских, все китайцы на одно лицо, то может быть и для испанцев, пусть даже таких русифицированных, как Хосе Мануэль, — все русские тоже выглядят одинаково?
Я молчу. Переспрашивать еще раз — глупо. И без того, вид у меня сейчас, наверное, наиглупейший. Стараюсь рассмотреть свое отражение в стеклянной дверце шкафа за спиной Хосе Мануэля, но вижу там только краешек своего плеча.
Может быть, Хосе Мануэль затеял со мной какую-то игру? Ладно, попробую ему подыграть…
— Но ведь я простой дизайнер. Конечно, неплохо стать большим начальником, но у меня нет никакого опыта руководства. Да и организаторских способностей, наверное, тоже нет…
— То, что вы не отказываетесь уже хорошо! — воодушевляется Хосе Мануэль и его глаза наполняются свежей энергий, — Значит, вы себя уже представляете в этой роли! Просто пока она вас немного пугает, как любого нормального человека пугают внезапно открывшиеся перпективы, о которых он даже и не предполагал. Что касается опыта руководства, то мы вас, конечно, подучим. Как человек прилежный, я думаю, вы отлично усвоите все уроки! К тому же, я не собираюсь бросать вас одного в водоворот информационного бизнеса — бок о бок рядом с вами будет работать команда опытных менеджеров.
— В таком случае, зачем вам я? — стараюсь я поймать Хосе Мануэля на нелогичности.
— Нужен, Антон. Нужен! Я хотел бы иметь во главе медиахолдинга такого человека как вы. Не переживайте — вы справитесь! Понимаете, Антон, — менеджеры, это только менеджеры — они управленцы узкого профиля, которые, как хорошие породистые собаки научены брать след и выслеживать дичь. Но спаниэль не годится для охоты на зайца, а гончая не способна выследить утку. К тому же, все мои менеджеры скорее математики, чем художники. Люди, которые способны сочетать в себе и то, и другое — большая редкость. Как правило — «или — или». И, к сожалению, математиков вокруг гораздо больше, чем художников. А вы, Антон, как мне кажется, вполне удачно совмещаете в себе и то и другое. У вас большой скрытый потенциал, и я хочу дать вам возможность его использовать!
Виктор Франкл, ученый-психотерапевт с мировым именем, прошедший нацистские лагеря, нередко в своих научных трудах говорил о «бессознательном Боге» и о Смысле. На чем строил он свое мировоззрение? Его ученица Элизабет Лукас, размышляя об актуальных проблемах современности и цитируя в своих рассуждениях Франкла, отвечает и на этот вопрос. Эти цитаты – о взаимоотношении религии и психотерапии, о теодицее и о том, «умер ли Бог после Освенцима». Возможно, мысли великого ученого помогут читателю найти смысл в своей жизни и обрести метафизическую опору такой же прочности, какой она была у самого Франкла.
Что такое социальность? Чем человек отличается от животного, а человеческое общество от стада? Как возникло это отличие? Развивая в своем социально-философском исследовании идеи выдающегося историка и социолога Б. Ф. Поршнева (1905, Санкт-Петербург – 1972, Москва) на основе новейших научных данных, автор создает реконструкцию картины рождения человечества, завершения дивергенции неоантропа и палеоантропа и исхода человека из животного мира. В завершение работы предлагается новое, логически непротиворечивое определение социальности.
Монография представит авторское осмысление ряда параметров философской теологии как новой реальности в российском философском контексте. К ним относятся отличия светской рациональной теологии от традиционного церковного богословия, дифференциация различных типов дискурса в самой рациональной теологии, выявление интеркультурного измерения философской теологии, анализ современных классификаций обоснований существования Бога, теологический анализ новейшей атеистической аргументации и самого феномена атеизма, а также некоторые аспекты методологии библейской герменевтики.
Эта книга — попытка марксистского анализа причин как возникновения, так и гибели социалистических обществ, берущих своё начало в Октябрьской революции. Она полезна как для понимания истории, так и для подхода к новым путям построения бесклассового общества. Кроме того, она может служить введением в марксизм. Автор, Альфред Козинг — немецкий марксистский философ из ГДР (родился в 1928 г.). Вступил в СЕПГ в 1946 г. Работал, в частности, профессором в Академии общественных наук при ЦК СЕПГ, действительный член Академии наук ГДР, автор ряда работ, выдержавших несколько изданий, лауреат Национальной премии ГДР по науке и технике.
Что такое время? К нему мы постоянно обращаемся, на него оглядываемся, о нем думаем, его катастрофически не хватает. А откуда оно взялось и куда летит? Алан Бердик, известный американский писатель и постоянный автор журнала The New Yorker, в остроумной и изящной форме, опираясь на научные исследования, пытается ответить на этот вопрос. Вместе с автором вы найдете двадцать пятый час, потеряетесь во времени, заставите время идти назад. И уж точно не пожалеете о потраченных часах на чтение этой удивительной книги.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.