Работа над ошибками - [72]
Снаружи, по ту сторону запертой и забаррикадированной двери, находились директор, школьная охрана, полиция (надо думать, вооруженная), работники «скорой помощи». Взрослые, занятые люди. Люди определенного социального статуса. Все они были снаружи из-за меня. За закрытыми окнами, внизу, звучали беспокойные голоса, суетливые шаги, эхом отдававшиеся от асфальтового покрытия спортплощадки. Я представлял себе, как эвакуируют школу, спешно прекращают занятия и отсылают учеников по домам – или как минимум отводят за наскоро повешенную бело-синюю ленту оцепления. К этому времени они, скорее всего, уже уведомили прессу, газеты, радио, телевидение, и на школу отовсюду, со всех удобных точек нацеливаются теле– и фотокамеры. После часа бесплодных попыток вовлечь меня в беседу вещавший из-за двери полицейский уступил место другому, судя по голосу, более пожилому сотруднику. Мужчине. Опять вежливость, сочувствие, сердечность; вразумительный, спокойный голос, наводящий на мысли об автомобиле, медленно едущем по мокрому гравию. Его я полностью проигнорировал.
Мистер Бойл, с кляпом из собственного галстука во рту, почти уже выучился вести себя прилично. Короткая стрижка – из тех волос, что у него еще остались – шла ему гораздо больше, хотя, безусловно, столовый нож не лучший инструмент для парикмахера. Впрочем, если на голове мистера Бойла и появились ссадины с проплешинами, то в этом ему следовало винить собственную несговорчивость и неусидчивость, а не отсутствие у меня соответствующих навыков. К несчастью, в процессе стрижки мистер Бойл лишился очков: они упали на пол и были раздавлены ногой (его, не моей).
Моя мама была парикмахером, сообщил я. Стилистом.
Мистер Бойл, крепко привязанный к стулу, тяжело дышал через нос. Он сидел босой, в закатанных брюках. И. куда бы я ни пошел, не сводил с меня глаз, лаже если для этого ему приходилось вертеть головой – точнее, всей верхней частью туловища.
Я оставил попытки общаться с ним при помощи рисунков. Скучно. Да и не умел он рисовать. Эти палочные человечки. Матерь божья. Ровно в час – на большой перемене – я развернул один пакет сэндвичей (с ветчиной и помидорами) и открыл банку «Фанты».
Вы знаете (отрыжка)… простите. Вы знаете что-нибудь о менингите, сэр?
Он поднял брови.
О менингите. (Я постучал себя по голове.)
Еле заметный кивок.
Расскажете мне? Если я выну галстук?
Снова кивок.
Только никакого крика и никаких ненужных разговоров (тычок большим пальцем в сторону двери), иначе вы незамедлительно лишитесь привилегии обескляпливания. Н-н?
Он опять кивнул.
Я аккуратно вынул мокрый от слюны галстук у него изо рта. Потом прошел к книгам, стоящим на учительском столе между двух книгодержателей, выполненных в виде полированных деревянных бюстов Эйнштейна и Ньютона. Взял большой медицинский словарь и принялся листать.
Итак, начинайте.
Зачем вы это делаете?
Менингит – воспаление мозговых оболочек… Что такое мозговые оболочки, мистер Бойл?
Послушайте…
Мистер Бойл?
(Выдох, запрокидывание головы.) Мозговые… мозговые оболочки – это оболочки, покрывающие…
Тут говорится, «мембраны».
Да, мембраны, покрывающие мозг.
И?
Что? А. Головной и спинной мозг.
Галочка «оч. хор.», мистер Бойл. А что, как вы считаете, вызывает воспаление мембраны, покрывающей головной и спинной мозг?
О, я не знаю… какая-нибудь инфекция.
М-м-м. «Инфекция, проникающая в кровь», да. Оказывается, эта инфекция «чаще всего поражает молодых людей и детей, с младенческого возраста до двадцати с небольшим лет». Симптомы, сэр?
Сильная головная боль, я полагаю. И, э-э… ну я не знаю, тошнота.
«Тошнота, рвота, сильный жар… ля-ляля… головная боль может достигать такой силы, что больной не способен сдержать криков». Болезнь смертельная?
Да, иногда.
Тут сказано: «не всегда»… «при своевременной диагностике». Не всегда заканчивается летальным исходом. Я захлопнул книгу и поставил ее на место.
Линн, Грегори
Класс 2 – 3
Естествознание
Грегори не сможет изучать естественно-научные дисциплины до тех пор, пока не научится вести себя, как подобает взрослому человеку. Его отношение к предмету вызывает у меня беспокойство за его будущее.
Д. Бойл
После третьего класса мне посоветовали отказаться от занятий физикой и химией. Мистер Бойл сказал, что к этим предметам у меня нет никаких способностей. Но для того чтобы получить аттестат, требовалось изучать хотя бы одну естественную науку, поэтому я ходил на биологию. Растения и все такое прочее. Энзимы, фотосинтез. Жизненные циклы. Репродуктивные функции. Опишите процесс прохождения сэндвича с сыром по пищеварительному тракту. Мистер Бойл произносил «писчеварительному». Но мне было необходимо знать, с каким именно сыром и следует ли принимать во внимание помидоры и свежие огурцы. А может быть, маринованные? С черным хлебом или с белым, с маслом или с маргарином? Как я вижу, у тебя сегодня вздорное настроение, сказал он. Ты, наверное, думаешь, что это умно или забавно, но на самом деле это просто утомительно.
Биология изучает всех обитающих на Земле живых существ, а также останки вымерших. Живые существа – это и простейшие микроорганизмы (вирусы, бактерии), и крупные животные и растения.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.