Работа над ошибками - [71]
Меня зовут Грегори Линн, сказал я. Сирота, холостяк, с четырех с половиной лет – единственный ребенок в семье. У меня один карий глаз и один зеленый. Скажите, сэр, имеется этому какое-нибудь научное объяснение? Что-нибудь из области пигментации? Или генетики?
Линн. Из-за затянутой на горле петли он хрипел. Я велел ему написать над спичечным анонимом мое имя.
Два Н. Л – И – два Н.
Он, насколько позволила удавка, поднял голову и вгляделся мне в лицо.
Ты, прохрипел он.
(Я улыбнулся.) Я.
В дверь забарабанили, принялись дергать за ручку. Разумеется, безрезультатно. Громкий голос:
Откройте, охрана!
Я привязал мистера Бойла за поводок к ножке стола и подошел к двери. Объяснил обладателю громкого голоса, что располагаю возможностями и желанием прекратить физическое существование мистера Бойла и сделаю это без малейших колебаний в случае первой же попытки ворваться в кабинет силой. В принципе все это я мог бы объяснить с помощью куда меньшего количества слов – меньшего количества букв. Голос, первоначально грозный и требовательный, сразу стал намного спокойнее. Сказал: понимаю, но, что бы вы ни делали, не принимайте поспешных решений. Я заверил его, что ни за что не стану совершать необдуманных действий. Через короткий промежуток времени раздался другой голос: отрекомендовавшийся директором, более мягкий, успокаивающий, заботливый. Голос взрослого, разговаривающего с маленьким ребенком. Ему я велел проваливать.
В ту последнюю ночь, когда голова у нее болела сильнее всего, Дженис проснулась с плачем. Мама принесла аспирин, растворенный в стакане воды, и сидела возле нее, поглаживая ей лоб влажной тряпочкой и шепотом уговаривая успокоиться, потому что папе рано на работу. Дженис жаловалась, что все вокруг какое-то мутное, странное; все тело у нее горело. Мама сказала: если к утру лучше не станет, позвоню доктору – пусть скажет, как это лечить. Когда мама ушла, я тихонько выскользнул из своей кроватки и перебрался к Дженис. От нее пахло тряпочкой и горячими простынями, ее волосы щекотали меня по лицу. Она сказала, что у меня холодные ноги, а локти и коленки острые, как у шкилетика, и пусть я ее не щекочу и не смешу, потому что у нее голова раскалывается.
Утром Дженис стало лучше, она даже захотела поиграть в раскраски. Именно в тот день я нарисовал ей кошачью мордочку.
Бойлеанский факт:
Химические соединения отличаются друг от друга не только составом, но и пропорциональным соотношением элементов. Так, например, в двуокиси углерода кислорода содержится в два раза больше, чем в одноокиси углерода. При этом соотношение элементов всегда одинаково – это называется законом постоянства состава.
Эту фразу мы записали в тетради, рядом с рисунками, изображающими состав наиболее известных химических соединений. Из нее я вывел собственную теорию – теорию фатальных диспропорции, согласно которой обычно безобидные или даже жизненно важные химические элементы могут становиться опасными для жизни. Вот, скажем, кислород. Он нам нужен: мы его вдыхаем, кровь переносит его из легких в мозг, и тогда мы живем. Но в соединении с углеродом – в определенной пропорции – кислород образует одноокись углерода, которая для нас вредна: если ее вдохнуть, кровь перенесет ее из легких в мозг, и мы умрем. Или, например, вода. Мы ее пьем – но можем в ней и утонуть. Мне тогда было тринадцать лет. Я поднял руку, дождался от мистера Бойла разрешения говорить и сформулировал свою теорию. Когда я закончил, он уставился на меня сквозь очки.
Каков же вывод?
В этом вашем законе, как его там?
Постоянства состава.
В нем нет постоянства. Правда же, сэр?
(Улыбка.) Н>20 есть Н>20, Грегори, уверяю тебя – хоть пей ее, хоть тони в ней.
(Общий хохот.)
Нет, вы не понимаете…
Извините, я всего лишь скромный учитель, но я стараюсь изо всех сил.
Я имею в виду не сам состав, а то, как…
Продолжайте, продолжайте.
То, как вещества – одно вещество, я имею в виду – может быть одно и то же, но в то же время другое.
Снова улыбка, и возня с накрахмаленной белой манжетой, ровно на сантиметр высовывающейся из рукава костюма. Средним суставом указательного пальца правой руки мистер Бойл поправил очки на переносице. Понимаю, сказал он, одно и то же – и другое. (Пауза, чтобы переждать смешки.) А имеет ли эта, э-э, одинаковость и одновременное различие химическое выражение? Согласно твоей теории?
Я промолчал.
Или, может быть, все-таки химические элементы, входящие в состав воды, остаются неизменными, а вся разница заключается в том, что в случае – скажем так – питья вода попадает в человека, в то время как в случае утопания, наоборот, человек попадает в воду? А?
(Глаза в пол, невнятно.) Да, сэр.
Что же, Грегори, как только министерство образования введет экзамены по прописным истинам, я внесу тебя в список первым.
Химией занимаются ученые, специалисты по строению и поведению органических и неорганических веществ, люди, изобретающие синтетические материалы, воспроизводящие материалы натуральные, алхимики, превращающие нечто обыкновенное в нечто драгоценное.
Химией занимаются также фармацевты, аптекари, люди, которые готовят и выдают лекарства, выписанные доктором. Работники учреждения, торгующего зубной пастой, прокладками и туалетной бумагой.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.