Пыльными дорогами. Путница - [69]

Поднялась я и только шаг ступила по прохладному полу, как поняла, нет прежнего, не будет уж...

Пора идти. Меня ждут.

Дом Велимира я покинула тихо, без слов напутственных и прощаний. Даже Ладимир не вышел - сама не велела ему.

Кажется, что не вернусь прежней обратно. А уж если с ним поговорю, так и забудет ту Вёльму, которую в Подлесье повстречал. Лучше уж после, ежели с победой вернусь...

Трайта в предутренний час - место тихое безлюдное. Разве что стражники проезжают да нищие дремлют у стен.

Проходя мимо одного старика, привалившегося к стене в лохмотьях, я остановилась. Монета звякнула, ударившись о деревянную миску. Нищий не проснулся.

Мысленно я повторяла одно и тоже - взывала к духам предков, просила богов дать мне сил. В какой-то миг померещилось будто тень скользнула за спиной.

Быстро оглянувшись, никого не увидела. Только словно легкая черная ткань мелькнула и скрылась за поворотом.

Видно ждет меня ушедшая, желает новую служительницу заиметь.

- Ох, помоги, Ларьян-батюшка, светлый заступник, - прошептала я, ускорив шаг.

Остановившись у врат Дома Предсказаний, я взглянула на обережный узор, вышитый мною же на рукавах. Кривовато вышло оттого, что не умею, не доводилось еще. Говорят, знаки правильные и от огня, и от воды, и от глаза черного хранят. Помогли бы сегодня.

Страшно мне...

Солнце уж несмелыми лучами коснулось земли. Делать нечего, идти пора.

Только шаг сделала, как возник призрачный кот у ног.

- Василёк! - только и воскликнула.

Кот муркнул, взглянул на меня и исчез.

Добрый то знак. Значит, не бросает.

На пороге, у самых дверей терема, Варвара появилась.

- Запаздываешь, Вёльма, - строго проговорила. - Готово уж все, а ты бродишь где-то. Готова ли?

Хотела ей ответить да вдруг голос пропал.

- Все одно - идем.

Взяла меня за руку и повела в Дом.

Лесьяр-Хранитель сидел на прежнем месте своем, над книгой. Не спит он что ли никогда? Не ест? Не уходит? Сколько тут бывала, все его видела.

- Светлого утра, уважаемый Лесьяр.

Он поднял голову и хитро сощурился.

- Огонь, что издали пришел уж здесь, - молвил. - Близко-то как прошла, того и гляди обожжешь.

Я, как обычно, не поняла его слов и только понимающе улыбнулась.

- Новую песнь сегодня начну, - продолжил Лесьяр. - А ты уж смотри сама какой та будет - ласковой иль злой. Иди-иди, чего стоишь? Мое перо быстро ворочается, а ты едва ноги тащишь.

- Напугал девку совсем! Будет! - урезонила Варвара.

- Молчи уж, в пепел твои сны превратились, - грубо оборвал Лесьяр.

Варвара пропустила мимо ушей, но по глазам стало ясно, что не по нраву ей такие речи.

- Куда ведешь меня? - спросила, когда Хранителя миновали.

- В комнату особую, с чарами наведенными. Как войдешь, Вёльма, так и начнется испытание твое.

Я остановилась, крепко вцепившись в ее руку.

- А что ждет меня?

- Не знаю, Вёлька, не знаю, - ответила чародейка. - Сегодня ты первый раз по другой стороне пройдешь. По той, что от обычных людей сокрыта. А что увидишь - только твое. Рассказывать иль нет - тоже твое. Все что увидишь - настоящее да только не совсем. Взаправду все, но не телесное. Да что говорить - сама узнаешь?

- Здесь? - я кивком указала на дверь. Узкую, деревянную с железными скобами.

- Здесь, - ответила Варвара. - Готова?

- Минуту дай...

Сердце колотилось бешено. Едва не выпрыгнет из груди.

Ох, светлые боги, Ларьян-батюшка, Вела-вещунья, Славша-странник, Ладьяра, духи предков моих, ох, страшно мне. Ох, помогите!

- Нельзя медлить, иди.

Я на миг прикрыла глаза.

- Помни, что увидишь - лишь твое, нет его в яви.

- Спасибо тебе, Варвара.

Она не ответила, только толкнула сильной рукой дверь. Та со скрипом медленно отворилась, и я шагнула во мрак. Мягкий будто перина и ласковый словно омут. Поглотил он меня вмиг и исчезло все.

«Что увидишь - лишь твое, нет его в яви...».

Недолго мрак надо мною царил. Прикрыла на миг глаза, а потом гляжу - стою я в лесу березовом. Солнышко ярко светит, пташки радостно поют, травка под ногами мягкая, шелковая.

Прошла я вперед, прислушалась - пусто, нет никого.

Странно это... надо бы разрешение у лесного хозяина спросить. Негоже в чужом дому без разрешения разгуливать.

Вытащила ленту из косы - алую, в тон узорам, на рукавах вышитым, повязала на тонкую березовую ветку. Подарочек будет от меня, больше ведь дать нечего. Дальше прошла, присела на траву, на небо чистое взглянула.

А и не чистое оно уже - тучи грозные ползут, солнышко заслоняют. Вмиг темно стало. Молонья быстрая небо на куски разорвала, и пролился дождь густой пеленой.

Спряталась я под веткой еловой. Промокшая, дрожащая, стою, к стволу теплому прижимаюсь.

«Что увидишь - лишь твое, нет его в яви...» Нет ли?

- Доченька! Помоги, родимая! - позвал кто-то.

Не глядя на дождь, вышла из-под елки. Смотрю - стоит на поляне старушка с вязанкой хвороста.

- Звала меня, бабушка?

- Звала, дочка, звала, - прошамкала та беззубым ртом. - Помоги уж, рыженькая, до хаты моей донести.

- Так а где хата твоя?

- Недалече, за лесом.

Подняла я вязанку. Ох и тяжеленная же та оказалась!

«...нет его в яви», - подумала. Нет, значит, без груза иду.

Подумала и мигом легко стало.

Нет хвороста, и бабки этой нет, и леса нет, и избушки...