Пыльными дорогами. Путница - [67]

- Поможешь ведь? - не выдержала я.

Ведун оглянулся. Затем еще миг выждал.

- Мой народ всегда умел такие заклятия снимать. Помогу коли просишь.

- Темень-то какая на дворе, - озираясь, проговорил Осьмуша. - Куда идем, Вёльма? Где мы искать эту омелу будем?

- Найдем уж где-нибудь, - отмахнулась я.

Много ли радости в ночных шатаниях по берегу Марвы. От грязной, мутной воды тянуло сыростью. Туман, нависший кругом, только видеть мешал. А уж про холод не говорю. Осень так и дышит лету-красавице в спину. Еще немного и уж придется доставать из сундуков теплые плащи и стеганые куртки.

- И зачем она только понадобилась ему? - ворчал перевертыш, зябко ежась.

- Омела от злых духов бережет или не знал?

- Знал, - отозвался Осьмуша. - Среди ночи-то зачем?

И вправду, зачем?

- А затем, что отослать нас Ладимир хотел, чтоб секреты его колдовские не вызнали.

Сказала и самой будто горечью отозвалось. У каждого чародея тайны есть, тропки, по которым в навь ходят, заговоры, что говорить нельзя вслух и другому передавать. Обидно только, что и рядом постоять не дал. Что я ему, чужая что ли? Или, девка дурная, по соседям болтать пойду?

Трайта светилась сотнями огней. Но, спускаясь к берегам Марвы, город становился все темнее. В домах бедняков рано ложились спать или не зажигали лучин, стараясь сэкономить.

Осьмуша остановился и потянул носом, как настоящий волк.

- Где-то мясо жарят, - проговорил, прислушался и добавил: - Свадьба у кого-то...

- Лучше б ты омелу поискал, - с укоризной молвила в ответ. - Толку от мяса?

- Так с утра ни маковой росинки во рту.

- И не будет, если омелу не найдем. Тебе бы все пожрать!

Перевертыш деловито отвернулся, всмотрелся в туман, повисший над рекой, и принюхался.

- Чуешь что?

Осьмуша помотал головой.

- И не вижу.

- Эка! - хмыкнула ему. - А я-то решила, у волков глаз зорче.

- Туман и волкам глаз застит.

Идти дальше не имело смысла. Хоть всю Марву до крепостной стены пройди - не зги не видать. Ратко наскоро сказал, что омела выросла в роще на правом берегу, и что идти туда недалече. Только вот бредем-бредем, а не видать ее, окаянной.

Не зная, что сделать дальше, я уперла руки в бока, привстала на цыпочки и вгляделась вдаль. Туда, где на другом берегу виднелись маковки боярских теремов, подсвеченные луной-девицей и всполохами огней. Диво как хороши они - днем бы поглядеть.

- Вёльма... - вдруг тревожно оглянулся Осьмуша.

- Чего?

Он прислушался.

- Чую...

- Чего чуешь-то?

- Меня!

Мы вмиг оба подскочили да вскрикнули. Осьмуша спрятался за моей спиной, а я неловко попятилась.

Треснула ветка, зашелестела листва, и вмиг предстал пред нами Тишка.

- Не ждали, звери темные? - хохотнул шут и радостно подпрыгнул.

- Ах ты, поганец! Да чтоб тебя упырь за ногу! Да чтоб век сна спокойного тебе не было! Ух, напугал, окаянный. Фетюк! - в сердцах закричала я.

Шут схватился за живот и громко хохотал. Дурацкой шапки с колокольчиками на нем не было, а наряд в ночи казался темным.

- Да чтоб тебя девки не любили! Так! - из-за моего плеча добавил Осьмуша.

Шут вмиг стал серьезным, выпрямился и погрозил тому пальцем.

- Лишнее городишь, двуликий, - потом снова разулыбался. - Что это вы ночами бродите по рощам прибрежным, а, лисица? Али не знаешь, сколь лихого люда тут промышляет?

- Хуже тебя уж не найдется. Сам-то чего забыл здесь?

Шут потянулся и сладко зевнул.

- А я к Прону в кабак ходил, медовухи сладкой отведать. Засиделся и, думаю, не пойти ли по бережку, хмель согнать? Тут, гляжу, вы.

- Ладно сказываешь, - пропела я, - Да только как же ты князя оставил?

- Иииии, лисица! Не знаешь ли, что не до меня Мстиславу нашему?

Вот дуреха я! Как сразу не додумалась? Разве ж будет добрый князь на проделки дурака любоваться, если чужестранец на пороге встал?

- Твоя воля, иди куда шел, - махнула рукой.

- Ээээ, нет, - шут одним прыжком оказался рядом и обнял нас с Осьмушей. - Вы не спите и мне не след. Чего ж по ночам ошиваетесь? Никак миловаться надумали? А?

- Пчела тебя за язык, охальник! - я ловко освободилась от шутовских объятий. - Не твое то дело, зачем мы здесь ходим.

- И то так. Не твое, - вторил Осьмуша.

- Гляди-ка, - Тишка так широко развел руки, что прогнулся в спине и чуть не упал. - Волки с лисицами неужто заодно?

- На ногах держаться научись, а после спрашивай, - огрызнулся Осьмуша.

Ни дать ни взять настоящим волком становится. «А был ведь щенком слепым», - подумалось мне.

- Ты вот что, Тишка, - вкрадчиво проговорила, - Ступай своей дорогой, а что нас видел, никому.

Шут надулся.

- Темные делишки затеваете, а мне молчать. Ну уж нет! Пойду и все Ростиху скажу! Вот!

Мы с Осьмушей переглянулись.

И откуда только этот дурак цветастый взялся? Да чтоб его... Даже слов подходящих не подберешь.

- Тогда нам помогать будешь, - решительно произнесла я.

- В чем? - с готовностью спросил шут. - Колдовать заставите?

- Какое колдовство! - вспылила я. - Не велено нам колдовать, забыл? Омелу вот найти хотели, другу хорошему помочь, оберег в дом его принести.

- А ночью чего?

- Так ведь ночью собирать ее и велено. Не слышал, что ль?

Тишка внимательно осмотрел нас. Лунные лучи аккурат на лицо падали и я все его хитрющие ухмылки видела