Пыльными дорогами. Путница - [10]

— Гляди-ка, Арьяр, это ж твоя гостья, — ткнул в меня пальцем давешний знакомый Амельд.

Охотник, вышедший из-за спины могучего кряжистого старика, с удивлением на меня посмотрел и сдвинул брови. Точь-в-точь как Заряна.

— Ты чего здесь делаешь, Вёльма? — спросил он.

Я как-то сразу потупилась и неловко кивнула в сторону ворот.

— А я на воздух вышла, слышу флейта. Дай, думаю, пойду, послушаю.

Несколько мужчин остановились и стали с интересом наблюдать за нашим разговором. По их лицам было видно, что кому-то просто захотелось потешиться над глупой девкой.

— И чего же не вошла? — спросил Амельд.

— А не успела. Вы раньше появились.

— И правильно, — проскрипел старик. — Нечего девкам на мужском совете делать.

Он подошел ко мне и внимательно всмотрелся в лицо.

— Откуда взялась? Я тебя в Подлесье не видел.

— Из Растопши я, — голос дрогнул. Отчего-то этот человек внушал страх.

— Из Растопши? Бывал пару раз. Торговка, стало быть?

— Отец торгует.

Старик снова оценил меня взглядом и будто бы разочаровался.

— На ведунью ты похожа, да только силы в тебе мало.

Сказал и ушел. А я осталась стоять, как будто меня ушатом холодной воды облили.

— Понравилась ты Свану, — негромко проговорил Арьяр.

— Свану? Тому самому?

— Ему-ему. На иных чужаков он и не смотрит.

Я обернулась.

— Так что же? Это тот самый Сван, что в Ельнии служил?

Арьяр улыбнулся краешками губ.

— И что тебе, Вёльма, все по сотне раз повторять требуется?

Я хотела выпрямиться и упереть руки в бока, да вдруг голова закружилась и удалось лишь неловко покачнуться.

Арьяр не дал мне упасть, поддержал.

— Идем домой. Нечего по улице шляться да людей смущать, — сказал он.

Я кивнула и покорно оперлась на его руку.

— Заряна сказала, что ты завтра на рассвете уходишь?

— Ухожу.

— А я как же? — голос прозвучал робко и умоляюще.

— Чудная ты, Вёльма. Как Ясна велела, так и будешь. Отлежишься и дальше пойдешь, коли захочешь.

— А не захочу? — спросила и вдруг подумала, что Трайта от меня никуда не денется. Можно и задержаться чуток, и со знахаркой поговорить, и на ведунов посмотреть.

Арьяр остановился и посмотрел на меня. Невольно отпрянув под пристальным, пронизывающим насквозь взглядом, я едва ли не опустила глаза, да вовремя спохватилась.

— А не захочешь — ты гостья в моем доме, оставайся сколько хочешь.

Я виновато закусила губу и все-таки опустила взгляд к земле. Не выдержала…

— Ты, может, и захочешь, а вот Заряна…

Арьяр вздохнул и покачал головой.

— Вот оно что? Матери боишься?

— Да не боюсь! — я сразу вспыхнула и даже на носочках приподнялась, чтоб правоту свою доказать. А как же? Обвинить человека в страхе легко, а вот отмыться от этого обвинения — нет.

Заряну я боюсь. Не боюсь я ее. Ни капельки. Просто неуютно мне с ней — будто холодом веет и не усидишь в комнате, не укрывшись одеялом.

Арьяр усмехнулся, отчего в его глазах будто бы подтаяли светло-голубые льдинки. Те самые, что в первую встречу так испугали меня.

— Мать чужаков не любит. А после смерти отца и вовсе нелюдимой стала. Обожди пару дней — она привыкнет к тебе.

— Привыкнет? — вот я бы к чужаку привыкать не стала. Зачем — уйдет ведь и с концами.

Арьяр потянул меня за локоть.

— Идём домой, Вёльма. Поздно уже.

С тоской взглянув на потемневшее небо, я вздохнула и поплелась за ним.

* * *

Хворать — худое дело.

Это вчера я думала, что стану прыгать резвой козочкой после снадобья Ясны. Решила, что, мол, пошептала мне знахарка и все как рукой снимет. Ан нет. Лежу теперь, боюсь двинуться и глаза открыть. А все потому, что свет солнечный больно бьет, а движение любое и вовсе пыткой кажется.

И как же меня только угораздило так приложиться? Ох, дура я, дура! Сказано же!

Что со мной приключилось — сама не ведаю. Слышала только, сказывали, что есть такая хворь, будто от ударов и падений в голове что-то сотрясается и после долгонько человек в себя приходит. Видать, это самое со мной и случилось.

Заряна, кажется, гнев на милость сменила. Или, то мой мир перед глазами перевернулся? Вроде не зыркает больше злобно да ругается на меня. Даже жалеет, кажется.

Ох, дай мне сил, Ларьян-батюшка, обереги и сохрани.

Как и предсказывала Ясна, на третий день полегчало. Боль ушла, свет больше страданий не причинял, а к отвару травяному я привыкла уже.

После Заряна ко мне Милана прислала. Узнать, как гостья себя чувствует. Мальчишка что надо было узнал и ушел. Сказал, что Арьяр с охотниками еще не вернулся.

Хотела я выйти, да Заряна не пустила.

— Лежи лучше, — грозно шикнула на меня и ушла, оставив новую кружку с отваром.

Так и провалялась я целых пять дней с тоской думая, что могла бы уж до Трайты добраться да местные чудеса увидеть. Если верить скоморохам проезжим, там было чего посмотреть.

Рассказывал один гусляр, что стоит в столице белокаменный дворец, где князь сидит и оттуда всей Белардой заправляет. Еще говорил, что есть там Дом Предсказаний, где прорицатели заседают да будущее князю предсказывают. И что дома в Трайте не то, что наши избы, а целые скопища их — будто одну на другую ставят и то мало. И стены там каменные, и ров вокруг города вырыт, а на главной площади диковинное чудо стоит — как назвать не знаю, но будто вода из него льется, а само на живого змея похоже.