Пылающая Эмбер - [97]

Он бросает взгляд мне за спину, затем вновь переводит его на мое лицо.

— Лично мне насрать, кто увидит меня за этим делом, но тебе, вероятно, не все

равно. Так что ударь меня. Или я снова испробую тебя на вкус, Куколка. Но навряд ли

остановлюсь в ближайшее время.

Птички в моем животе тут же воспаряют ввысь, разлетаясь в разных направлениях.

Я смотрю на него снизу вверх. Это была угроза или обещание?

Его темный, пылкий взгляд сообщает мне о том, что возможны оба варианта. Он

отступает на шаг назад.

— Давай же. Сделай это. Ударь меня. Покажи всё, на что способна.

Я мысленно ругаю себя за сладострастное оцепенение, которому он вынудил меня

поддаться. Да, я хочу его, но также я хочу вернуть ему ту частичку боли, которую он мне

причинил.

— Хорошо.

Я занимаю удобную для себя позицию на циновке, еще раз медленно практикую

свой удар, после чего, глубоко вздохнув, я готовлюсь обрушить свой кулак на его лицо.

Но я не решаюсь. Он уже в синяках, ударить его было бы как-то неправильно.

170

— Думай об этом как о расплате за то, что я вел себя как скотина, — говорит он.

Кивнув, я роюсь в арсенале горьких воспоминаний о том, через что он заставил меня

пройти, начиная с моего первого дня здесь. Оскорбления. Убийственные колючие

взгляды. Гадкая работа, которую он мне поручал. Как он натравил на меня Таза.

Мой гнев возрастает.

Нападение на меня прошлой ночью было последней каплей, либо я сделаю это, либо

мне нужно будет уйти. Если я останусь, это лишь докажет ему и любому другому байкеру

здесь, что я готова сносить плохое обращение, которое мне оказывали. А я не буду. Ни за

что. Никогда больше.

Я делаю глубокий вдох и выбрасываю свой кулак вперед, в сторону его лица.

Проклятая перчатка едва задевает его челюсть.

Я внутренне рычу от разочарования. Проклятье! Мне выпал один единственный

шанс отомстить, и я его профукала. Тьфу ты… Эм.

— Все в порядке. Попробуй еще раз, — подбадривает он.

Я кусаю губу.

— Давай. Еще разок, — тон его голоса меняется. Ожесточается.

Подзывая меня взмахом руки к себе, он выпаливает сердито:

— Злись. Матерись. Кричи. Без разницы. Просто покажи себя с другой стороны.

Покажи, что ты не гребаная мышь.

— Я не…

— Мышь, — бросает он в ответ.

Таз позади меня пищит как мышь. Я на секунду оборачиваюсь и бросаю на него

грозный взгляд, после чего снова поворачиваюсь к Маву.

Тьма Мава возвращается. Она парит вокруг него. Он зол, а я растеряна. Разве не

меня дразнят и оскорбляют? Разве не я должна быть той, кого это злит?

— Ты делаешь то, что тебе говорят. Ты позволяешь мне и другим братьям

относиться к тебе как к дерьму. Ты убираешь за грязными байкерами и шлюхами, которые

посещают клуб. Тебе нравится эта работа?

Его слова жалят. Разумеется, я терпеть не могу эту работу.

— Да, Мав. Это именно то, о чем я мечтала. Я надрывала свою задницу, чтобы

выбраться из той дыры, в которой выросла, потому что хотела приехать сюда и отскребать

сперму от пола. Убирать за байкерами, которые большую часть времени слишком пьяны,

чтобы попасть струей в унитаз, — отвечаю я с сарказмом, на который только способна.

— Тогда почему ты это делаешь?

Такой простой вопрос. Но такой сложный ответ.

Я качаю головой.

— Почему, Куколка? — с издевкой произносит он мое имя, как делал в первый день

нашей встречи. Это глумление режет каждый мой нерв.

— Потому что я не могу позволить себе роскошь выбирать, что делать со своей

жизнью прямо сейчас. В отличие от тебя, я пытаюсь сделать все возможное, чтобы

улучшить свое положение. Ты не единственный, кто пытается оправиться от неудачных

отношений. По крайней мере, я не рассиживаю без дела, дуясь на всех и вся.

Черт побери. Я только что сказала это ему?

— Улучшить? Ты имеешь в виду принятие тех дерьмовых условий, на которые

согласилась?

— О чем ты говоришь?

171

— Знаешь, кем ты будешь через несколько дней? Нашей маленькой шлюхой. Этого

ты хочешь? Быть клубной девкой? Чтобы тебя использовали, трахали, унижали и…

— Нет!

— Но собираешься ею стать, ведь так? Потому что тебе нужны деньги.

Я качаю головой из стороны в сторону, пытаясь отрицать то, что, мы оба знаем,

является правдой.

— Я сказала тебе, я уйду. Ты единственный, кто вынуждает меня остаться!

— Уйдешь куда? Туда, где станешь шлюхой для кого-то другого? — рычит он. —

Как бы не так.

По моей шее ползет раскаленный до бела гнев, как оголенный провод под

напряжением. Я рычу. Да, рычу. Звук исходит откуда-то изнутри меня. Мой кулак чем-то

напоминает рогатку, когда я выбрасываю его вперед, целясь ему в лицо. Клянусь, мои

кости хрустят, когда соприкасаются с его твердой челюстью. При ударе его подбородок

смещается в сторону. Но я продолжаю наступать, колотя его в грудь обоими кулаками.

— Как ты смеешь меня судить, мать твою!

Он отступает на два шага назад.

— Можно подумать, твоя жизнь настолько совершенна. Ты ведешь себя как

последний козел со всеми, кто тебя окружает, потому что не можешь справиться с

разрывом отношений. Это было пять… ПЯТЬ гребаных лет назад, Мав. Забудь уже о ней.