Пятеро на леднике - [47]

— Итак, что это за люди, старик? — быстро спросил Андрей, доставая из полевой сумки блокнот и какие-то бумажки.

Андрей указал головой в сторону вертолета, где Пусто-один и Арсений, закончив погрузку, присели на корточки под хвостовым винтом и закурили.

— Замечательные мужики… — поспешно начал Кирилл.

— Чем замечательные? — спросил Андрей, листая блокнот.

— Один — прекрасный охотник, второй — даже интеллигентный человек, может коллектором работать.

— Откуда информация? — спросил Андрей, проглядывая бумажки.

Кирилл покраснел и сбивчиво стал объяснять:

— Тут одна девушка, вернее, жена одного летчика, она вроде как их сестра, то есть товарищ, рассказала вчера…

— Когда вы вместе пили, — быстро добавил Андрей. — Но это неважно. Так что рассказала эта девушка-жена?

Совсем сбившись и помолчав, вдруг тонким петушиным голосом Кирилл запальчиво заявил:

— Я этих мужиков взял на работу!

— Ого! — воскликнул Андрей, вздернув брови, и осклабился, отчего вокруг его птичьих глаз сложились морщинки.

— Это надо, понимаешь, Андрей, потому что они гордые люди, сами не попросят… — поспешно выговорил Кирилл, с отчаянием чувствуя, что говорит не то и робеет, как на экзамене, под пристальным и насмешливым взглядом Андрея.

— Дебаты окончены. Мы должны лететь, — сухо отрезал Андрей. — А с твоими гордыми мужиками я поговорю сам.

Андрей повернулся и скачущей походкой зашагал к вертолету, но Кирилл пошел за ним…

Пусто-один и Арсений поднялись навстречу Андрею, поспешно бросив сигареты. Они выжидательно улыбались. Арсений был чисто выбрит и выглядел даже несколько торжественно, а Пусто-один держал кепку в руках.

— Так вот, товарищи, насчет работы… — быстро произнес Андрей, глядя мимо них. — Взять я вас не могу. Отряд укомплектован.

Пусто-один и Арсений, все еще продолжая улыбаться, переглянулись. Арсений пожал плечами и высокомерно сказал:

— А это как вам будет угодно! Ради бога!

— Мы не претендуем, — добавил Пусто-один и надел, нахлобучил шапку. — У нас не горит.

Они с видом полного равнодушия, независимой походочкой отошли в сторону и снова присели на корточки, достали сигареты…

— Андрей, нельзя же так! — шепотом, чуть не плача, сказал Кирилл. — Может быть, мы их потом возьмем? Можно ведь пообещать…

— Эх, старик! — усмехнулся Андрей и похлопал Кирилла по плечу. — Сказал бы я тебе… В общем-то, я этих забулдыг знаю. Их никто не возьмет, поверь. Ты бы взял, конечно. Но ты пока не начальник отряда. А когда станешь начальником, то тоже не возьмешь. Давай залезай в вертолет.

Кирилл подошел к Арсению и Пусто-одному.

— До свидания, товарищи, — сказал он тихо, не глядя на них.

Пусто-один и Арсений, разом выпучив глаза, вместе взяли под козырек, да так и замерли…

— Счастливо вам, — сказал Кирилл тихо.

— Того же и вам по тому же месту! — выпалил Пусто-один.

Кирилл пошел к вертолету, обернулся… Они стояли, держа руки у висков и глядя ему вслед. Пусто-один подмигнул своим единственным черным глазом и свободной рукой почесал бок…

…Когда вертолет взлетел, Кирилл прижался лицом к круглому окошечку… Зелено-бурый прямоугольник аэродрома быстро уходил вниз, влево, и стремительно уменьшался… Пусто-один и Арсений не смотрели вслед вертолету, они медленно побрели к навесу. Сильный ветер, поднятый винтом, ударял им в спину, подталкивал, точно гнал их с летного поля.

ЛИЧНЫЙ СМЫСЛ БЫТИЯ Рассказ

— Я чувствую себя прекрасно, пока у меня есть деньги на текущем счету, — сказал мне Леня Комков.

Текущим счетом он называет три сотни рублей на сберегательной книжке.

— Разумеется, я их презираю, — добавил он и внушительно поглядел мне в лицо немигающими ореховыми глазами. — Презираю как представитель рабочего класса.

Обладатель «текущего счета» облачен в короткое сивое пальто, его модно подстриженную голову украшает высокая шляпа с короткими и загнутыми полями. Лицо смугло и печально. Слегка сутулясь, он идет рядом шаркающей походкой прожигателя жизни.

Леня любит философствовать, особенно в сумерках, когда в серых домиках слободки загораются таинственные окна. Внизу за садами черно-лиловую воду Волги дробят огни пароходов, берег пропадает во мгле. Где-то далеко в небесной неоглядности ожили, шевелятся звезды, мерцают неразгаданные миры. В сумерках хочется говорить о тайнах, о жизни, само небо полно загадок.

— Что я есть? Зачем продолжаю существовать? — вопрошает Леня. — Извини за пошлость вопроса. Конечно, ты ответишь мне насчет труда, борьбы и так далее. Когда я кончил школу, я рвался к труду. Пошел работать на строительство завода синтеспирта. Стал монтажником — по всей форме. Работал, сливался с коллективом. Скоро нас призывают учиться в вечернем, расти, значит. А у меня личная мечта — изучать историю. Меня всегда интересовали великие люди, потому как они вершат историю. Мне это любопытно. Я готовлюсь, держу экзамены и не поступаю. Почему? Потому что у меня не было общего взгляда с теми, кто принимал экзамены! Я враз остыл к науке и решил ворваться в конкретную жизнь.

Я чувствую, сейчас последует неожиданный зигзаг в Лениной биографии. Только что же таится за этой внезапностью? Душевная широта, любопытство, авантюризм? И под любой зигзаг Комков подведет философию!