Пять фараонов двадцатого века - [120]

Вечное противоборство дальнозорких и близоруких привело в 20-ом веке к распаду нескольких государств. Та половина, в которой возобладали дальнозоркие, начала стремительно процветать и обгонять другую половиу по всем экономическим показателям. Люди продолжали с риском для жизни перебегать из Восточной Германии в Западную, из Северной Кореи — в Южную, из Китая — в Тайвань и Гонгконг. То же самое происходило и во Вьетнаме в период 1954–1963, пока в борьбу не вмешались Соединённые Штаты.

После ухода французов из Индокитая (1954) страна распалась на две части. В северной укрепились коммунисты во главе с Хо Ши Мином, в Южной к власти пришёл решительный националист Нго Динь Дьем. Он приложил усилия к тому, чтобы помочь обосноваться на юге миллиону вьетнамцев, бежавших с севера от «красных». Его методы правления были вполне диктаторскими, однако при президенте Эйзенхауэре американская администрация смотрела на это сквозь пальцы и помогала Южному Вьетнаму деньгами и оружием.

Но правительство Джона Кеннеди, исповедовавшее либерально-демократические идеалы, воображало, что с мировым коммунизмом можно бороться, не нарушая принципов гуманности и демократии. Оно нашло президента Нго Динь Дьема недостаточно «добрым» и поддержало заговор южновьетнамских генералов. В первых числах ноября 1963 года Нго Динь Дьем был свергнут и убит. Этот исторический эпизод непременно должен быть включён в исследование темы «кровожадность добра», если такое исследование когда-нибудь состоится.

Начать его надо будет издалека, со времён, скажем, Блаженного Августина, который демонстрировал свою доброту, утверждая, что для еретика гораздо лучше сгореть один раз в пламени земного костра, чем страдать вечно в геене огненной. Все крестовые походы должны найти место в таком исследовании, включая походы детей, — ведь все они были нацелены на добрую помощь братьям христианам в Палестине. Следует также пересмотреть историю инквизиции: ведь она передавала осуждённого в руки светских властей, с призывом не забывать о доброте: «наказать с возможной мягкостью» (эта формула подразумевала костёр). Не забыть бы и доброту русских императоров в 18–19 веках, избегавших применять смертную казнь в России, но разрешавших заменять её безграничным числом ударов кнута или шпицрутенов. И когда исследователь дойдёт до века 21-го, его не должен смущать тот факт, что торжество добрых намерений слишком часто оборачивалось серьёзными кровопролитиями.

Сегодня защитники добра имеют на вооружении лучшие ракеты, самые большие авианосцы, новейшие танки, быстрейшие самолёты. Их порой встречают непониманием, подозревают в корыстных намерениях. Но будем надеяться, что рано или поздно жители Белграда поймут и признают, что два месяца в 1999 году их подвергали бомбёжкам абсолютно бескорыстно. А жители Ирака возблагодарят за все разрушения и жертвы, причинённые вторжением США и гражданской войной. А граждане Ливии научатся ценить демократию и перестанут убегать из своих разбомбленных городов. А афганский пастух поймёт, что пилот в вертолёте, сбрасывающий ему на голову шрапнельные гранаты, желает ему только добра.

Какая всё-таки сила — добро!

Неправ был философ Владимир Соловьёв, давая своей главной книге название «Оправдание добра». Добро не нуждается в оправданиях. Наоборот, оно само служит лучшим оправданием многих кровопролитий и массовых убийств.

Летопись десятая. НА ПОЛЯХ СРАЖЕНИЙ

Генералиссимус

За 65 лет, прошедших со дня смерти Сталина, тысячи историков оставили свой след в исследовании его жизни, характера, убеждений, привычек, страстей. Он оставался загадкой при жизни для многих — остаётся таковой и сегодня. Для учёного загадки истории и мироздания — что дичь для охотника. Он стремится выследить её, подкрасться, расставить капканы и ловушки, убрать все отвлекающие помехи и, наконец, схватить и с торжеством представить восторженной публике разгадку.

В своей деятельности он также приближается к работникам юридических профессий: следователю, адвокату, прокурору, судье. Когда преступление налицо, улики имеются в достаточном объёме, защитники закона начинают исследование мотивов преступника, поиски смягчающих или отягчающих обстоятельств. Ведь Гегель объяснил нам, что всё существующее разумно, подчиняется законам логики, что беспричинных поступков и событий не бывает. Кажется, остался единственный вид преступлений, о котором не принято спрашивать, что двигало преступником: изнасилования. Человек стремится утолять вожделение, половой акт доставляет ему огромное удовольствие — здесь всё понятно и знакомо каждому.

Товарищ Сталин в минуту застольного откровения признался, что для него самое большое удовольствие в жизни: победно завершить хорошо продуманную месть и после этого отправиться спать (видимо, чтобы смаковать победу). Мне до сих пор не попадалось историческое исследование, которое всерьёз отнеслось бы к этому застольному признанию и использовало его как ключ к разгадке многих его поступков и решений. Болшинство аналитиков приписывает ему какую-нибудь необъявленную тайную цель, скрытую программу действий — воцариться над Европой, стать новым Чингисханом, внезапно напасть на Гитлера, дойти до Ганга и Ламанша — и дальше с азартом нанизывют на выбранную нить раскопанные ими исторические детали, подтверждающие их версию, и отбрасывают очевидные факты, опровергающие её. В своей деятельности они похожи на адвоката, который замалчивает или ставит под сомнение всё, что может повредить его клиенту. И клиентом для него здесь является его версия.