Пьяное счастье - [5]

себя. Время близилось к обеду, а он с самого утра употребил только пару

литров.

«Того и гляди, трезвенником станешь», - раздраженно подумал он.

Но вот товар просканирован, деньги вручены кассиру, несколько монеток

сдачи утонули в кармане, следом за ними Добряков отправил по две бутылки

в оба кармана, а оставшиеся шесть ухватил в обе «клешни», как называл

специальный захват пальцами, позволявший нести в одной руке несколько

бутылок, и вышел из магазина.

Поставил бутылки на асфальт, одну из них откупорил и жадно припал к

горлышку. Опрокинул половину, проглотил, выдохнул. Хорошо пошло!

Закурил. Помечтал о будущем – оно теперь рисовалось ему светлым и

радужным, как вот эта отливающая всеми цветами ажурная пивная пена.

13

- Здорово, - кто-то хлопнул его сзади по спине.

Добряков обернулся – Рюмин. Его сосед по лестничной площадке, Рюмин

был на три года старше его, но выглядел не в пример блекло: землистый цвет

лица, без передних зубов в вонючем рту, из которого разило, как из душной

бочки, с застаревшим фингалом под левым полузаплывшим глазом и с

отвратительной гноеточивой сыпью на лбу, пигмейского росточка да и

вообще убогий какой-то.

- Ну, здорово, - проворчал Добряков. Он не любил Рюмина за его

назойливость, за постоянные поползновения подмазаться, набиться в друзья.

- Слышь, - льстиво подъезжал сосед, - не угостишь глоточком? С утра

сгораю…

- С утра? – удивился Добряков. – Так уж давно сгореть пора.

- На тебя вся надежда, - будто не слышал Рюмин.

- Ну чего пристал? – злобно наехал Добряков. – Иль не знаешь, что я не

работаю, что на инвалидности я?

- Так ить я тоже не работаю, - испуганно съежился сосед. – Могли бы того…

друг другу помогать…

- В чем помогать-то? – расходился Добряков. – Помогать пиво мое хлестать?

- Эх ведь ты какой! – Рюмин опасливо отступил в сторону. – Никогда не был

человеком. По-человечески попросил помочь, а ты…

- А ты знаешь, что задавать вопросы и пердеть – проще, чем отвечать и

нюхать? – и Добряков угрожающе надвинулся на соседа.

- Ну ладно ты, ладно, я ведь ничего… - Рюмин даже отпрыгнул подальше от

сурового соседа, укоризненно покачал головой и зашагал прочь, сокрушенно

махнув рукой.

14

Добряков допил пиво, сунул пустую бутылку в урну, прихватил остальные с

асфальта и направился домой.

«Может, зря я с ним так? – подумал он. – Да нет, ничего не зря! Работать не

хочет, а у инвалида просит!»

Придя домой, Добряков развалился на диване на кухне. Одну бутылку он

поставил на стол, остальные восемь убрал в холодильник.

Было десятый час вечера часа, когда, выкурив полторы пачки сигарет и

выпив девять бутылок, Добряков поднялся с дивана, пошатываясь, прошагал

в туалет, справил нужду и хотел было отправиться спать, но вдруг

остановился посреди прихожей и задумался. В холодильнике оставалась еще

одна бутылка, она-то и вспомнилась ему и не давала покоя. Он совершенно не

думал о том, что случится, что непременно произойдет в половине пятого

утра и как он с этим будет справляться без снотворного и без тех

спасительных двух литров, рекомендованных ему Порфирьичем. Другая

мысль сейчас завладела его тускнеющим сознанием – осталась еще одна

бутылка, которая должна быть выпита!

Запнувшись за угол паласа и едва не влетев головой в холодильник, он кое-

как устоял на ногах и распахнул дверцу. Вот она! Вот это сейчас самое

главное! А там… А там будь что будет – и золотистая жидкость, как в

воронку, устремилась в горло и бесследно исчезла.

Он уже не помнил, как добрел до кровати, как, завалившись на правый бок и

пробуя накрыться, смог укутать только ступни, как простонал перед тем, как

впасть в тяжелое забытье.

2.

15

Жизнь Добрякова, не настолько богатая событиями, чтобы занять много

времени, не уместится, однако, в несколько фраз, даже если постараться

спрессовать основное и отцедить второстепенное. Думается, одной главы

будет все же достаточно. Следовательно, у нас есть те несколько часов, что

отделяют его тревожный сон от кошмарного пробуждения, которое

непременно наступит и будет, как всякое очередное похмелье, ужаснее

предыдущего. Итак, пока он спит, не станем терять времени.

Наследственных причин приверженности Добрякова к Бахусу в жизни

нашего героя вроде бы не обнаруживается. Никто из его предков не страдал

этим пристрастием откровенно, хотя случалось, конечно, всякое. Его

покойный дед, например, был не прочь выпить, но в то же время запоями не

страдал и до самой пенсии исправно и похвально работал главным

бухгалтером в совхозе.

Добрякову было тринадцать лет, когда погибли дед и бабка – вместе, в один

день и час. Это было 23 февраля. Днем мальчик пришел в крохотную избу на

окраине села поздравить дедушку с Днем Советской Армии и запомнил, что

дед был трезв и приветлив, а бабушка угостила внука вкусным тортом, каких

потом во всю свою жизнь он никогда не едал. Секрет этих тортов был в их

приготовлении. Как позже узнал Добряков, бабка каким-то особенным, ей

одной известным способом, выпекала коржи в русской печи, потом долго

томила их в сладком сиропе, а уж затем складывала в торт, прослаивая их

вкуснейшим кремом, также приготовленным по уникальному рецепту.

Так вот, поздравив в тот день деда, поблагодарив бабушку, мальчик