Пьяная жизнь - [15]
история моего вступления в романтические ряды потребителей
«Казбека» и «Беломора» мягко говоря, не совсем обычная.
Было мне всего лет пять, когда мы с мамой поехали в
Харьков к дяде Васе, но картинка в памяти сохранилась чёткая и
яркая, правда, вижу её как будто бы со стороны, тоесть и себя
тоже. Я с рождения был « жаворонком». Проснувшись, находил
себе занятия, никому не мешал. Вот и в гостях тихонько сполз с
кровати, оделся и вышел на улицу. Дядя жил в ещё
недостроенном частном доме и в этот момент стоял у крыльца в
комнатных тапочках, пижамных брюках, майке. На плечи была
наброшена шинель. «Конченый» курильщик, он всецело
отдавался сладкому яду первой утренней затяжки. Важно знать,
что дядя Вася принадлежал к редкому типу мужчин – всё, что
они делают, делается заразительно, со вкусом, вдохновением,
страстью, комментариями.
Валерий Варзацкий
- Э-эх! Сейчас поработаем! – слышался боевой клич
танкиста и земля летела из-под лопаты как из земснаряда,
рубанок не успевал выбрасывать свистящую струю стружки а
мастерок с раствором напоминал ракетку для пинг- понга, в
руках олимпийского чемпиона – китайца.
Когда он приезжал в Доманёвку и ел борщ, сваренный его
мамой, а моей бабушкой Женей, мы прятались кто куда от
позора. Зрелище было редкой драматургической силы.
Во дворе под деревом - круглый раздвижной стол. На
столе – ведровая кастрюля борща с торчащим половником.
Рядом, прикрытая фанерой для раскатывания теста, большая
миска вареников с творогом и литровая банка с домашней
сметаной.
За столом – дядя Вася в майке, сквозь зубы, хитро
прищурившись, мурлычет: «Люд-ди гибнут за м-металл…». Рука
с наколотой красавицей неторопливо отстукивает такт ложкой по
столу. В глазах азарт борьбы с обедом и жажда победы!
Последняя формальность выполняется хозяйкой - моя мама
насыпает в его тарелку борщ и шутливо убегает.
- Ай-яй-яй-яй!, - удивлённо - восхищённо, как будто
первый раз видит борщ, гремит Василий, не глядя, левой рукой
шаря в поисках куска хлеба побольше. Наконец самый большой
ломоть золотисто-серебристого, ещё тёплого, маминого,
знаменитого на всю Доманёвку – в левой!
- Правое плечо - вперёд!- командует подполковник. Ложка
вонзается в борщ. Хлеб и ложка мелькают поочерёдно с
быстротой лап снегоуборочной машины. Сёрбанье, хрюканье,
блаженное мычание разносятся по улице. Соседи испугано
выглядывают из окон, прохожие останавливаются, а самые
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
любопытные пытаются рассмотреть сквозь листья георгин что за
странности творятся в доме уважаемой Лидии Яковлевны.
Сама она, наблюдающая за процессом из летней кухни,
делает две – три «вилазки» к столу, чтобы наполнить тарелку
брата очередной добавкой. Терпение хазяйки иссякает:
-Ты можеш нэ сёрбать и нэ стогнать?! Од людэй стыдно!
-Не могу… Я тогда не чувствую вкуса…
Каждое утро, ещё до восхода солнца, была побудка
половины райцентра паровозной силы воплями во время
омовения до пояса колодезной водой.
Далеко за полночь, в радиусе полкилометра, мещане не
спали, «наслаждаясь» шедеврами народной и фронтовой песни в
исполнении
«Лидыного
брата»
и
нестройного
хора
собутыльников.
Ну и, конечно, курил дядя неописуемо соблазнительно.
Особенно впечатлял ритуал неопытных, «зеленых».
Заметив интерес в моих глазах, дядя, выпустив через
ноздри дым, спросил:
- Хочешь попробовать?
- Хочу.
- Правильно! Ты уже мужик, а каждый мужик должен
курить, – сказал «воспитатель», отгрыз кончик папиросы и
окурок протянул мне:
-Вот так,- «Су-у!», - набирай дым в рот. – «Фу-у!», -
выпускай. Только не вдыхай, а то будешь кашлять. Мама
услышит и нас поубивает.
Я выполнил все, как было продемонстрировано учителем.
Мне не стало плохо, наоборот, понравилось. Почти английский,
по своей торжественности, ритуал стал нашей мужской тайной на
весь период моего пребывания в Харькове.
Валерий Варзацкий
…С того времени начал покуривать за летней кухней. Как
научился затягиваться - не помню, но, видимо, настолько «вошел
в роль», что потерял бдительность и дяде, по «ходатайству»
мамы, пришлось в один из своих «залетов» в Доманёвку, скрепя
сердце, искоренять плоды трудов своих неправедних при помощи
ремня.
Пострадала
задница,
но
курение
осталось,
замаскировалось, законспирировалось. Только летом 1961 года,
заболев сильнейшим воспалением лёгких, впервые почувствовав
дыхание смерти, «завязал». …Чтобы «развязать» в 1968-м,
достигнуть пика в 1977–1991–м (3-4 пачки в день), бросать
«тысячу раз», как Марк Твен, и последнюю сигарету выкурить 31
декабря 1999 года.
Ремень, горящая задница – хорошие зарубки на древе
прошлого, мгновенно возвращающие к теме разговора.
Первый и последний раз за пьянку меня мать лупила в
первом классе. Было это так.
Школа
Жил по соседству мальчик Сережа. Папу – моряка
политические штормы средины 50 – х выбросили «на укрепление
сельского хозяйства», председателем райисполкома в Доманёвку.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».