Пьяная жизнь - [17]
Уже выкопали картошку, убрали тыкву, жгут перед вспашкой
сухую ботву. Мама, Майя, Тамара Алексеевна секут капусту для
засолки. Я на подноске головок. Мне легко, радостно, спортивно
хватать одну, а то и две, если помельче и вылетать из подвала,
словно резиновый мячик из-под воды! Скорость возвращения
поражает женщин. Мать нестрого поругивает:
Валерий Варзацкий
- Куды ты лэтыш?! Ше вбъеся в тому подвали!
Вот большая работа закончена. Вечеря на столе.
«Спецзадание» получено – доставить три литра из известной
бочки. Мои действия?
Бьюсь об заклад, вы не угадали! Не прикладываюсь я,
пятиклассник, к белому шлангу из бочки а мастерски, по-мужски
(они, бабы, делать этого ведь не умеют, почему и послали)
втягиваю ртом вино в шланг, сплёвываю малость, попавшую в
рот (автоматика, рефлекторность…) и тут же вставляю шланг в
горлышко банки. Не пью вино из шланга! Зачем?! Точно знаю
что мне, как «гонцу», а по-сути благодетелю, нальют сами.
Спокойно и буднично. Без шума и без драки.
И наливали. Чуть – чуть. А коллективчик какой
незабываемый сосредоточился бок-о–бок: бабушка, мама, сестра
–
она
же
классный
руководитель,
бескомпромиссная
«математичка», за строгость прозванная «Еденицей»! Я – один
мужчина. Не сюсюкали. Не подыгривали. Всем интересно.
Душевно.
Так вот автор, после 60–летия, из каких–то сомнительных
соображений экспериментирует на бумаге, а «Еденица» еще в
молодости, вернувшись домой, спилась. Не знаю, жива ли.
Попробовала вино в Доманёвке, куда попала по распределению,
понравилось и - понеслось!
Нет и не может быть каких – либо параллелей и
закономерностей, если говорить о влиянии алкоголя на разных
людей, поскольку нет двух одинаковых, в смысле здоровья и
предрасположенности, организмов. Но, на основании данных,
полученных мною в результате более чем полувековой «разведки
боем» в расположение Зеленого Змия, могу выдвинуть
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
осторожную версию: те, кто раньше начал, посильнее тех, кто
позже.
В хронологическом порядке мое пьянство до 17 лет, с
известной долей условности, можно разделить на 5 этапов:
Первый. До 13 лет. В подавляющем большинстве случаев
во время «мероприятий» родителей.
Второй. 13 - 14 лет. В компании сверстников, на
сэкономленные родительские деньги.
Третий. 15 – 16 лет. Целенаправленное накопление денег
узким кругом друзей – собутыльников с целью пропоя. По
поводу и без повода.
Четвёртый. 16 лет. Празднование 16 – летий.
Пятый. 17 лет. Проводы в армию 18 – летних друзей.
Не буду строго придерживаться придуманной мгновенно
хронологии: ясное дело, жизнь нельзя вложить ни в какие схемы.
Она как раз интересна событиями, не укладывающимися в
голове. Таких в калейдоскопе моих пьянок, до 17 лет
включительно, хватило бы многим мужикам на «питейную»
биографию всей жизни.
Уже с 6 – го класса мы активно и сознательно отмечали с
вином все праздники. Особенно любимыми были 1 и 9 мая. Из –
за дешевизны популярным было сухое вино «Пэрлына стэпу».
Редкая гадость! Наглотавшись его « из горла» без всякой закуски,
мы даже не успевали вставить два пальца в рот и, бывало,
поливали светлые рубашки соседей смесью этой «бурды», соплей
и желчи. Впрочем, то было не самое неприятное. Хуже, когда
приходилось вытаскивать из рвов, окружающих лес, «уставших»
и тащить их, в блевотине, домой, на виду у публики. Вот что
значит отсутствие алкогольной закалки!
Валерий Варзацкий
В 7 – м классе центром притяжения «юниоров»
алкогольной команды стал Коротков. Он в «сельповской»
лавочке продавал вино. По цене – сухое красное, по крепости –
сладкое дессертное. Употреблять нам никто не запрещал. Можно
было спокойно опрокинуть и три и четыре стакана. Тогда же в
магазинах, в бутылках, меньше поллитровой, но больше
«шкалика» появился и очень быстро исчез «Рубин». Классное
вино! С большим наслаждением я никогда не пил ни один
спиртной напиток. Оно для меня, как первая любовь,
неповторимо.
Интересно, что лет через 10, в «Елисеевском» на Горького
в Москве «Рубин» вновь повстречался мне. Бутылки, правда,
были 750-граммовые. Купив шедевр, забежал на детскую
пощадку во дворе многоэтажки, с трудом продавил внутрь
пробку, припал к горлышку. Но…эзотерический контакт с
юностью не состоялся. Вкус был не тот
Пятнадцатилетними, мы продолжали внедряться в
немногочисленные (к сожалению…) «блокпосты» Змия в
Доманёвке.
Окучив «Чайную», спокойно пили разливное, несравнимое
с нынешними синтетическими помоями, пиво Первомайского
пивзавода. Кстати, пиво считалось одним из лучших в Союзе. В
газетах писали, что какой-то их передовой бригадир был Героем
социалистического труда, но не это главное. Вкус пива
определяет вода, и брали ее из прозрачной как воздух, милой
речушки Синюхи, впадающей в Южный Буг в самом центре
города.
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
Железный «Ветерок» возле автовокзала Доманёвки стал
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».