Пьяная жизнь - [18]
нашей «штаб-квартирой», где мы баловались в праздных
разговорах «креплячком» - «Агдамом» и «Славянским».
Не часто, но все же иногда, по пути на танцплощадку,
«ныряли» в буфет ресторана «Поле». За столики пока не
садились, но пару стаканов вина для «танцевальной» смелости
опрокидывали.
И все же наибольшим успехом у местных «Ромео»
пользовалась «забегайловка» под народным названием «Дамские
слезы», где соблазнительно блистала сладостно – магнетической
плотью и порочностью на челе продавщица Катя, прибывшая из
далекой деревни. Тут я оставлял мамины копейки «на кино и
пончики с сахаром» ежедневно с пунктуальностью часовых у
Мавзолея. Хороша была, гадюка! Ее неправильная, скудоумная
речь, разбавленная легким матом, грубыми намеками и
стрелянием туповатыми, задорными глазками вводили меня в
сексуальный мандраж даже на расстоянии. Наверное, если бы я
только прикоснулся к ней, то кончил бы безо всякого полового
акта. Поэтому пригубив сто граммов ликера, я побыстрее бежал
от этого «несчастья» в «Чайную», добавить что-нибуть покрепче.
А завтра все повторялось снова…
Процесс выпивки в 8-м классе, идя в ногу со временем, мы
начали планировать. В своем архиве нашел любопытный
документ. На прямоугольнике плотной бумаги, в столбик по
вертикали, инициалы: Б., Вал, В., П., которые расшифровываются
как Боря, Валера, Вася, Паша.
Напротив имен, по горизонтали – цифры. Например:
Вал. 1 + 1 + 1 + 1 + 0,49 + 051 = 5
Ниже, под. четырьмя строчками цифр, дающими в итоге 20
– наши подписи.
Валерий Варзацкий
Передо мной не что иное, как ведомость сбора средств, для
покупки «бухла» толи под какую-то дату, толи просто для
«допинга», во время игры в карты. Сумма немалая – 20 рублей!
Можно было купить 8 бутылок водки или 18 бутылок
«крепляка».
Историческая ценность документа, его символичность и
убийственная ирония судьбы одного из подписантов, проявилась
для меня в тот момент, когда я увидел обратную сторону
картонки. Это оказалось, отпечатанное в типографии,
приглашение матери моего друга на… родительское собрание!?
Разумеется, она туда не попала, так как сынок использовал
приглашение для более важного дела, которое стало для него
через полвека, после выхода на пенсию, смыслом и
единственным содержанием оставшейся жизни.
Шестой месяц 1966 года едва не подтвердил по
отношению ко мне зловещий смысл трёх шестерок в
календарных датах.
Буйствующий зеленью и теплыми ливнями май
заканчивался, когда нам с Борькой, моим лучшим другом и
соседом, «замаячила» интересная, увлекательная работа, которую
предложил нам директор школы Роберт Леонтиевич Лукащук, по
прозвищу «Роберт». Заключалась она в том, чтобы в качестве
грузчиков, ежедневно, на школьном грузовике ездить за 120 км.
под Николаев, на Матвеевский завод силикатного кирпича.
Подъем в 4, выезд в 4.30. О трудностях и опасности (сидели в
кузове, рядом с «плывущим» на подъемах и спусках кирпичем)
узнали потом. Но даже если бы знали наперед – всё равно не
отказались бы. Романтика! Более високий статус по сравнению с
ПЬЯНАЯ ЖИЗНЬ
одноклассниками, тащившими носилки на строительстве
спортзала и общежития.
В первый рейс с нами поехал директор. Фронтовик,
потерявший ногу под Сталинградом ехал, нацепив орденские
планки, чтобы «грудью пробить» нам постоянный въезд на
территорию мимо огромной очереди, с вечера выстраивавшейся у
ворот. Неподражаемый оратор, полемист, психолог он через 20
минут вынес специальный пропуск и 2 месяца мы без задержек
становились под погрузку.
Присев от предельного для него груза, «газон» неспеша
пополз в Доманёвку. Быстрое возвращение не предвиделось,
хотелось есть, а обед явно переносился на ужин, потому, что
кирпич предстояло еще выгрузить. Вдруг машина съехала с
трассы Николаев – Вознесенск и мы оказались в уютном месте
под деревьями:
- Ну, орлы – соколы, приземляйтесь, - повелительным
тоном пригласил «Роберт».
Водитель дядя Саша, брат директорской жены, расстелил
на высокую траву шерстяное одеяло, ещё хранившее тепло
большого казана, доверху запрессованого картошкой с мясом.
Появились хлеб, редиска, зеленый лук, соленые огурцы, капуста
и, наконец, движением мага инкарнировав из пространства на
одеяло две бутылки «Московской», расторопный шофер
эффектно поставил финальную точку в сервировке.
Нам троим дядя Саша наливал по-разному. «Шефу» -
полный «гранчак». «Пацанам» - на донышко.
«Роберт» сказал простенький, как для него, тост:
-Хочу выпить, во-первых, за ваше здоровье. Во-вторых,
чтобы была хорошая погода, пока вы будете ездить. Чтобы наша
«старушка» выдержала, чтобы «дорога жизни», а для школы она,
Валерий Варзацкий
как в блокаду для Ленинграда, действовала до окончания
стройки.
Выпили. Жаркое со свининой было «ексклюзив»! Теплота
и доброта наполнили тело до пульсирующих висков. Все вокруг –
В подборке рассказов в журнале "Иностранная литература" популяризатор математики Мартин Гарднер, известный также как автор фантастических рассказов о профессоре Сляпенарском, предстает мастером короткой реалистической прозы, пронизанной тонким юмором и гуманизмом.
…Я не помню, что там были за хорошие новости. А вот плохие оказались действительно плохими. Я умирал от чего-то — от этого еще никто и никогда не умирал. Я умирал от чего-то абсолютно, фантастически нового…Совершенно обычный постмодернистский гражданин Стив (имя вымышленное) — бывший муж, несостоятельный отец и автор бессмертного лозунга «Как тебе понравилось завтра?» — может умирать от скуки. Такова реакция на информационный век. Гуру-садист Центра Внеконфессионального Восстановления и Искупления считает иначе.
Сана Валиулина родилась в Таллинне (1964), закончила МГУ, с 1989 года живет в Амстердаме. Автор книг на голландском – автобиографического романа «Крест» (2000), сборника повестей «Ниоткуда с любовью», романа «Дидар и Фарук» (2006), номинированного на литературную премию «Libris» и переведенного на немецкий, и романа «Сто лет уюта» (2009). Новый роман «Не боюсь Синей Бороды» (2015) был написан одновременно по-голландски и по-русски. Вышедший в 2016-м сборник эссе «Зимние ливни» был удостоен престижной литературной премии «Jan Hanlo Essayprijs». Роман «Не боюсь Синей Бороды» – о поколении «детей Брежнева», чье детство и взросление пришлось на эпоху застоя, – сшит из четырех пространств, четырех времен.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».