Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI - [78]
Подводя итоги этого небольшого очерка, отметим, что у читателя школьной прессы всегда остается ощущение того, что приоритет – за идеей народа-страдальца. Когда в журналах учащихся поднимается тема народа, все-таки чаще авторам на ум приходит именно интеллигентский канон. «Большинство наших братьев страдает, находясь в нищете и невежестве. Разве это не есть величайшая сердечная рана для каждого из нас? У кого сердце не обливается кровью при мысли о том, что мы пользуемся наивысшим счастьем земным, тратя на то безумные деньги, деньги, на которые можно было бы накормить тысячи голодных, составить хотя бы подобие удобства для многочисленных семей бедняков. Вы скажете: старая песня… Нет, я не могу отдаться вполне науке, когда вижу кругом ужасное падение души человеческой», – этот текст 1914 года возвращает нас к идеям народников, а его автора загонят в бесконечные и безвыходные лабиринты интеллигентского дискурса[339].
И в то же время новое поколение перенимает не только идеи, но и их неоднозначность и сложность. Школьник начала XX века унаследовал не только мировоззренческие каноны, но и сомнения в них, унаследовал не только решения задач, но и их нерешенность, а значит, речь идет и о возможности выбора. Перед нами наследник, который может выбирать и часто пользуется этой возможностью.
Как известно, наряду с революционно-радикальным народничеством в дореволюционной России было весьма влиятельным и его умеренно-реформистское крыло, идеологически ориентированное на «теорию малых дел».
В конце XIX века «теория малых дел» представляла собой разнообразные социально ориентированные проекты интеллигенции, направленные на постепенное улучшение местной народной жизни в крестьянской экономике, народном образовании и здравоохранении. Они определенно способствовали повышению благосостояния и культуры российского населения, проложив уже в XX веке дорогу к расцвету знаменитых земского и кооперативного движений в России. Впрочем, умеренных народников – главных сторонников «теории малых дел» – упрекали и до сих пор упрекают их более радикальные оппоненты в робости и мелкости, политическом идеализме, не способном ставить, формулировать, достигать более амбициозных целей, связанных с решительной борьбой за коренные социально-политические реформы против косного режима российской государственности[342].
При этом надо подчеркнуть, что как таковой именно теории «малых дел» в строго научном отношении никогда не существовало. Имелись некоторые идеологическо-этические постулаты умеренного здравого народнического смысла: если не представляется возможности свершить «великие дела» – переменить политический строй путем революции или принятия конституции, а также проведением коренных социально-экономических преобразований, то следует использовать хоть какие-то, пусть и микроскопические, возможности изменения дел в лучшую сторону, погрузившись в рутину повседневных местных забот по развитию прежде всего просвещения и здравоохранения для бедного и забитого крестьянского народонаселения России. Ибо когда наконец возникнет благоприятная обстановка для свершения «великих дел», окажется, что годы и десятилетия, потраченные на «дела малые», тоже не пропали даром, – ведь более просвещенный народ окажется и более подготовленным к социально ответственному поведению в новую эру радикальных социальных преобразований.
Возможно ли в России начала XXI века обнаружить мировоззренческие настроения, активистские проекты, идеологические споры, аналогичные движению «теории малых дел» 130-летней давности? И если такую возможность не исключать, то в чем могут быть сходства и различия между досоветскими и постсоветскими теориями и практиками «малых дел»? С нашей точки зрения, мы можем утвердительно ответить на эти вопросы. Наши полевые сельские исследования, а также разнообразные социологические проекты наших коллег в сельской России фиксируют тысячи региональных, как правило, негосударственных локальных инициатив, направленных на постепенную трансформацию сельско-городской жизни. Свидетельством этому уже являются более трех сотен экопоселений, тысячи историко-культурных и эколого-рекреационных проектов, реализованных за последние два десятилетия. Их инициаторами часто выступают экологические и культурные активисты как города, так и села. Что особенно важно – подавляющее большинство таких проектов не являются чисто сельскими. Во многих случаях их поддерживают и развивают именно горожане.
Сразу же обозначим особенности сходств и различий между активизмом «малых дел» начала XX и начала XXI веков.
