Пути России. Народничество и популизм. Том XXVI - [68]

Саратовской земской статистике особенно везло на руководителей с революционным прошлым.

Сергей Андреевич Харизоменов после окончания в 1872 году Владимирской духовной семинарии поступил на медицинский факультет Московского университета, однако в 1875 году оставил его и «ушел в народ». Работал деревенским сапожником в Рязанской губернии, жил в земледельческой колонии в районе Анапы, работал молотобойцем на Воткинском заводе на Урале. В конце 1876 года после возвращения в Петербург стал членом «Земли и воли» и представителем в ней «Северной революционно-народнической группы». В 1877-1878 годах вел пропаганду среди крестьян Астраханской, Саратовской, Тамбовской губерний, присутствовал в июне 1879 года на Воронежском съезде землевольцев, где после раскола организации примкнул к чернопередельцам. В конце 1879 года Сергей Андреевич отошел от революционной деятельности, занялся юридическими науками. Весной 1885 года он получил место заведующего в Саратовском земском статистическом бюро, а до этого в 1883 году вместе с К. А. Вернером организовал Таврическое статистическое бюро.

Николай Григорьевич Кулябко-Корецкий, сменивший рано умершего создателя полтавской земской статистики H.A. Терешкевича, восемь лет работал в земстве анонимно, так как не мог получить разрешение на работу от департамента полиции. Он был привлечен к дознанию в 1875 году в Кишиневе за участие в организации транспорта запрещенных изданий, однако ему удалось бежать за границу. Здесь он сблизился с П. Л. Лавровым и редактировал журнал «Вперед». По возвращении в Россию в мае 1879 года Кулябко-Корецкий был арестован, вновь привлечен к дознанию и в административном порядке подчинен особому надзору полиции на пять лет. Только в 1888 году им было получено разрешение занять должность заведующего полтавским земским статистическим бюро.

Это далеко не полный перечень тех земских статистиков, которые отдали дань увлечению народничеством. По мере усложнения и совершенствования статистической организации и методологии уровень профессионализма статистиков повышался, а идеология отходила на второй план. Работа поглощала их целиком. Очень хорошо это выразил К. А. Вернер в письме А. Ф. Фортунатову: «Идя в статистику, я и мои друзья говорили, что идем для того, чтобы выяснить себе спорные вопросы, познакомиться с нуждами народа и его запросами. Десять лет уже прошло незаметно. Средство стало для нас целью, ремеслом, делом, не оживляемым увлечением и верою. Так относиться к статистике не хочу, а иначе – не могу, а потому и бросаю»[272]. Созданная статистиками-народниками земская статистика в процессе своего развития становилась независимым от идеологического влияния институтом, в котором профессиональная составляющая была превалирующей.

Ирина Гордеева [273] . «Малые дела» в российском коммунитарном движении

«Теория малых дел», если рассматривать ее в максимально широкой трактовке как целый комплекс идей, направленных на теоретическое обоснование необходимости отказа от политической борьбы за изменение общественного строя и поиск форм созидательной деятельности интеллигенции на благо народа, сложилась в контексте культурнического направления русского народничества, которое в 1870-1880-х годах переживало идеологический кризис. Также ее появление было реакцией на неудовлетворенность общества результатами «либеральных» «Великих реформ», от которых ждали скорых и ощутимых позитивных изменений.

Коммунитарный вариант этой «теории», который возник в те же годы в среде «богочеловеков» А. К. Маликова, «интеллигентных мужиков» А. Н. Энгельгардта, участников «интеллигентных» земледельческих общин, толстовских колоний и устроителей общин, аналогичных Трудовому братству H.H. Неплюева, остается малоизученным, несмотря на то что именно его коммунитаризм позволяет связать это явление с аналогичными зарубежными движениями и проследить его судьбу вплоть до наших дней.

Коммунитарное движение – это один из четырех способов проведения в жизнь социальных преобразований (наряду с буржуазным индивидуализмом, революционным способом изменения общества и реформизмом, стремящимся к постепенному введению социальных новшеств). Его участников объединяет цель изменения общества путем внутреннего духовного перерождения каждого отдельного человека в условиях небольшой общины. Особенно важную роль коммунитаризм играл в XIX–XX веках в истории США, где его идеалы считаются важной характеристикой национального самосознания[274]. В России первые коммунитарные проекты совместной жизни и общего труда, имевшие целью указать путь к реорганизации всего общества, были задуманы еще в 40-50-е годы XIX века. С конца 1860-х годов мечты о самосовершенствовании в общине единомышленников все чаще стали воплощаться в практической деятельности, а стремление к организации «экспериментальных» общин приняло массовый характер, стало заметным общественным настроением[275].

Задачей моей статьи является зафиксировать начальный период появления коммунитарной «теории малых дел» на примере возникновения двух направлений этого движения, одно из которых представлено идеями и деятельностью А.Н. Энгельгардта, а другое – H.H. Неплюева. Их объединяет не только коммунитарный характер и практическая направленность идей, но и то, что они оба были помещиками, по-новому поставившими вопрос о роли своего сословия в обновленной реформами стране. Они оба хотели видеть русскую деревню культурной, и если Энгельгардт – автор проекта создания «интеллигентных мужиков» из образованных людей, то Неплюев, наоборот, пытался получить «интеллигентных крестьян», давая сельскохозяйственное образование и христианское воспитание детям народа.