Путевые впечатления. В России. (Часть вторая) - [22]

Ораниенбаум, как мы уже говорили, был свидетелем падения более страшного и более глубокого, чем то, какое постигло Меншикова: речь идет о падении Петра III. Именно в Ораниенбауме Петр III был арестован по приказу своей жены Екатерины.

Мы находимся сейчас в том самом месте, где разыгралась эта драма, не столь уж известная даже в России. Расскажем, как все это происходило.

Елизавета, вторая дочь Петра I, взошла на престол в возрасте тридцати трех лет, оттолкнув ногой колыбель малютки Ивана Антоновича, которого объявили царем, когда ему было четыре или пять месяцев, и регентшей при котором стала его мать.

Императрица Елизавета, весьма приверженная, как уже было сказано, эпикурейской философии, страстно любила наслаждения и потому, опасаясь, что супруг стеснит ее свободу, решила не выходить замуж.

Но, так как всякое правление устойчиво, лишь когда на ступенях трона подданные видят не только царствующего монарха, но и заранее назначенного наследника, Елизавета вызвала к себе своего племянника, герцога Гольштейн-Готторпского, и объявила его своим преемником.

Юный герцог прибыл в Санкт-Петербург 5 февраля 1742 года.

Родился он 21 февраля 1728 года.

Хотя ему не исполнилось еще и четырнадцати лет, его тетка Елизавета поспешила отыскать ему жену.

Выбор пал на принцессу Софию Ангальт-Цербстскую, отец которой, губернатор Штеттина, с большой неохотой выдавал свою дочь замуж за наследника престола, ибо надежда, что ему удастся этот престол унаследовать, была весьма мала.

Мы называем ее Софией Ангальт-Цербстской, поскольку та, что впоследствии стала Северной Семирамидой, как именовал ее Вольтер, приняла имя Екатерина, под которым она стала так знаменита, позднее, лишь после своего перехода в православную веру.

Она родилась в Штеттине 2 мая 1729 года и, следовательно, была на восемь или девять месяцев моложе своего будущего супруга.

Свадьба состоялась 1 сентября 1745 года.

Мужу было семнадцать лет, а жене — шестнадцать.

Муж был хил телом и слаб умом; его воспитание, отданное в руки корыстолюбцев, было беспорядочным; он имел вдавленный лоб, безжизненный взгляд и обвислую нижнюю губу.

Он имел еще один физический недостаток, к разговору о котором нам предстоит вернуться, как ни затруднительно будет подступиться к подобной теме.

Екатерина, напротив, обладала прелестным умом, царственными манерами, пышной красотой, свежестью розы или персика; вместе с тем ей был присущ твердый характер — смелый, решительный, отважный и настойчивый, смягченный, однако, удивительной обходительностью, вкрадчивостью и любезностью, то есть всем тем, что нужно для того, чтобы не только добиться власти над людьми, но и сохранить ее.

Брак был заключен, но он не состоялся.

Что же этому воспрепятствовало?

Физический недостаток, о котором мы только что говорили и который в течение семи лет мешал Людовику XVI вступить в супружескую близость с Марией Антуанеттой.

Юный великий князь имел телесный изъян, который на медицинском языке называется укороченной уздечкой.

Все усилия, предпринимаемые на супружеском ложе великим князем, были бесплодны и не приводили ни к каким последствиям.

При помощи очень быстрой и очень легкой операции все можно было исправить.

Но великий князь, которому предстояло умереть такой мучительной смертью, страшился боли и не соглашался на операцию.

Однако при этом возникло одно весьма затруднительное обстоятельство.

В числе старинных русских обычаев, сохранившихся и в нынешней России, был обычай отсылать старшим родственникам шкатулку, содержащую доказательство невинности новобрачной.

Но это доказательство Петру, а вернее, Екатерине, невозможно было представить, так как в супружескую близость они никоим образом не вступили.

И тогда новобрачная заявила, что, не желая навлечь на себя подозрений, она во всеуслышание заявит о мужском бессилии супруга.

Петр, стыдившийся своего недуга, стал интересоваться, есть ли какое-нибудь средство все уладить.

Одна повитуха предложила очень простой способ: принести в жертву Эскулапу петуха, как это делали в давние времена, и его кровь выдать за то доказательство, какого не может предъявить человек.

Петр согласился на это, и хитрая уловка имела полный успех у Елизаветы, но она же привела к тому, что великий князь тотчас оказался в зависимости от своей жены.

Она знала его тайну.

Однако цель, которую преследовала царствующая императрица — основать династию, — так и не была достигнута; по прошествии девяти лет после своей женитьбы наследник престола сам еще оставался без наследника.

Это отсутствие потомства сильно волновало славную императрицу Елизавету, которая не испытывала недостатка в собственных детях, но, естественно, не могла провозгласить их наследниками Петра III.

Елизавета выражала недовольство по этому поводу Екатерине, но та отвечала, что ее вины тут нет.

Императрица потребовала объяснений, а поскольку она была особа чрезвычайно понятливая, Екатерине не составило большого труда оправдаться перед ней.

Елизавета пригласила к себе врача молодого великого князя и призвала его настроить своего именитого пациента на операцию.

Однако уговоры ни к чему не привели: Петр III, а вернее, молодой великий князь, считал, что у него и так все в полном порядке, и не испытывал никакой потребности подвергать свою особу изменениям, какими бы незначительными они ни были.