Путевые впечатления. Кавказ. Часть 1 - [27]

Однако полковник уверил нас, что за восемнадцать- двадцать рублей нам удастся нанять местных ямщиков, и, чтобы мы могли договориться об условиях такого найма, обещал прислать к нам в тот же вечер прокатчи­ков лошадей.

Наш дербентский офицер укрепил нас в этой надежде: он уже начал вести переговоры о трех лошадях для своей кибитки и условился о цене в двенадцать рублей.

И в самом деле, через четверть часа после ухода пол­ковника появились два ямщика, и мы уговорились с ними за восемнадцать рублей, то есть за семьдесят два франка.

Это была весьма приличная плата за пробег в тридцать льё, тем более приличная, что благодаря нашему конвою, с которым ямщики могли вернуться, их лошади не под­вергались никакой опасности.

Положившись на данное двумя шелковцами слово, мы растянулись на лавках и заснули так крепко, как если бы лежали на самых мягких матрасах на свете.

Проснувшись, мы велели передать ямщикам, чтобы они привели лошадей.

Однако вместо лошадей появились сами ямщики.

Эти честные люди передумали: они хотели получить уже не восемнадцать рублей, а двадцать пять, то есть сто франков.

Свое требование они обосновывали тем, что ночью подморозило.

Ничто так не возмущает меня, как неумелое жульни­чество, а здесь мне пришлось столкнуться именно с ним. Еще не зная, каким образом мы уедем отсюда, я начал с того, что выставил негодяев за дверь, сопровождая свои действия русским ругательством, которое я освоил для наиболее важных случаев и, смею сказать, благодаря частым упражнениям научился произносить достаточно чисто.

— Ну и что же мы теперь намереваемся делать? — поинтересовался Муане, когда они ушли.

— Мы намереваемся посмотреть на нечто необыкно­венное, что нам не довелось бы увидеть, если бы мы не имели дела с двумя этими проходимцами.

— Что же это такое?

— Вы помните, дорогой мой, «Десятичасовое увольне­ние» нашего друга Жиро?

— Помню.

— Так вот, на Кавказе есть одна милая казачья ста­ница, настолько славящаяся вежливостью своих мужчин, снисходительностью стариков и красотой женщин, что нет ни одного молодого офицера на Кавказе, который хоть раз в жизни не попросил бы у своего полковника увольнения на шестьдесят часов, чтобы посетить эту ста­ницу.

— Не та ли это станица, о какой нам говорил Дандре и какую он советовал посетить по пути?

— Та самая. А ведь мы могли бы проехать мимо, не увидев ее.

— И как он ее называл?

— Червленная.

— А как далеко она отсюда?

— Да рукой подать.

— Нет, в самом деле?

— В тридцати пяти верстах.

— Э-э! Почти девять льё.

— Девять льё туда, девять льё обратно — итого восем­надцать.

— И как же мы проделаем этот путь?

— Верхом.

— Прекрасно! Но ведь у нас нет лошадей.

— Упряжных — да, но верховых лошадей здесь сколько угодно. Калино, поясните нашему офицеру, занятому пополнением конского состава, что у нас появилось желание съездить в Червленную, и вы увидите, что он отдаст в наше распоряжение всех своих ремонтных лоша­дей.

Калино передал нашу просьбу поручику.

— Можно, — отвечал Калино, — но он ставит усло­вие.

— Какое?

— Он поедет с нами.

— Я и сам собирался сделать ему такое предложение.

— А упряжные лошади на завтрашний день? — спро­сил Муане, самый предусмотрительный из нас.

— До завтра наши ямщики еще подумают.

— Завтра они запросят у нас тридцать рублей.

— Возможно.

— И что же?

— Ничего не поделаешь, мы получим тогда лошадей даром.

— Это было бы весьма забавно!

— Вы можете заранее держать со мной пари.

— Едем в Червленную!

— Захватите с собой коробку с акварелью.

— А это зачем?

— Затем, что вам придется рисовать портрет.

-Чей?

— Красавицы Евдокии Догадихи.

— Откуда вы о ней знаете?

— Я немало слышал о ней еще в Париже.

— Тогда возьмем коробку с акварелью.

— Это не помешает нам взять с собой по двустволь­ному ружью и конвой из двенадцати казаков. Калино, друг мой, сходите и попросите для нас двенадцать каза­ков.

Через полчаса пять лошадей были оседланы и двена­дцать казаков приготовились сопровождать нас.

— Скажите, — обратился я к нашему поручику, — ведь кроме полковника, командующего постом, здесь есть и полковой командир, не так ли?

-Да.

— Как его зовут?

— Полковник Шатилов.

— Где он живет?

— В десяти шагах отсюда.

— Дорогой Калино, будьте добры, отнесите мою визит­ную карточку полковнику Шатилову и скажите его ден­щику, что по возвращении из Червленной я буду иметь честь нанести полковнику визит — либо сегодня вече­ром, либо, если вернусь слишком поздно, завтра утром.

Калино вышел и вскоре возвратился.

— Ну как, вы его видели, друг мой?

— Нет, полковник еще в постели. Вчера он сопрово­ждал жену на свадебный пир, и они вернулись домой в три часа утра, однако его маленький сын, который на свадьбе не был, уже встал; услышав ваше имя, он произ­нес: «О, я знаю господина Дюма: это он написал ’’Монте- Кристо”».

— Прелестное дитя! Он произнес несколько слов, которые принесут нам завтра шестерку лошадей. Вам это понятно, Муане?

— Дай Бог! — ответил он.

— Бог даст, будьте спокойны. Вы ведь знаете мой девиз: «Deus dedit, Deus dabit»[17]. По коням!

Мы сели на лошадей. Должен сказать, что я чувство­вал себя весьма неудобно в казачьем седле, приподнятом на восемь дюймов над спиной лошади; правда, взамен этого на шесть дюймов короче были стремена.