Путешествие в страну миражей - [56]

Выбравшись на поверхность и отдышавшись от «глубоких» впечатлений и высокой лестницы, я тотчас вспомнил, что уже поздно и кафе очень просто может закрыться. Но мне повезло. Выпив стакан красного вина и проглотив пару шашлыков, я погрузился в блаженное состояние, от которого не отказался бы ни один туркмен, знающий, что такое хороший той под остывающим небом пустыни, когда голоса тонут в тишине, как в омуте, когда некуда спешить и можно сидеть и слушать свои мысли, свободные, как ветер.

У крайнего столика лежала рыжая собака, одним глазом следила за буфетчиком, подозрительно внимательно смотревшим на нее. Над окошечком буфета висел приветливый плакатик: «Будем рады видеть вас каждый день и каждый час». Непонятно было только, где они хотели бы видеть нас — в пещере или здесь, возле буфетной стойки? Неподалеку от меня сидели трое парней, неторопливо обсуждали что-то. Прислушавшись, я понял: они геологи и завтра собираются на Сумбар. Торопливо скрипнув стулом, я подвинулся к ним. Парни посмотрели на меня с удивлением и любопытством, но ничего не сказали. А я молчал, боясь спугнуть такую близкую возможность завтра же попасть на ту сторону Копетдага в места, которые все побывавшие там именовали не иначе как сказочными.

— Братцы! — взмолился я. — Возьмите меня четвертым. Для ровного счета.

— Ровный счет — это когда трое, — засмеялись «братцы».

— Я напишу о вас очерк…

Это была ошибка. Пришлось потратить немало энергии, прежде чем они согласились нарушить свою дружную компанию нетипичным четвертым представителем, взяв, однако, с меня клятву, что их имена я запишу только в записной книжке моего сердца и нигде больше…

Глава IX «Сады Семирамиды»

Ищу я в этом мире сочетанья

Прекрасного и вечного…

Иван Бунин

Три часа езды по горным щелям, по пыльной щебенке, ссыпающейся из-под колес в стометровые пропасти, и мы увидели мутный Сумбар. Стиснутая горами река кидалась от стены к стене, сердито шумела у каменных глыб, рыла землю под зеленой дерниной неширокой долины. Тяжелые ивы нависали над водой, сходились верхушками, местами образуя сплошной шатер, совсем гасивший танцующие на волнах блики солнца. Темнели разбросанные по склонам заросли дикой сливы и миндаля, горного клена, ясеня, можжевельника.

Остались позади теснины с поэтическим названием Ай-Дере — «Лунное ущелье», и дорога заметалась по Сумбарской долине, повторяя изгибы реки. Скалы нависали над головой миллионотонными громадами, скалы вздымались чудовищными пластами, вскидывались причудливыми башнями. Гладкие стены были изрезаны ровными горизонтальными и вертикальными щелями, и хотелось верить, что это не игра природы, что некое племя гигантов возводило здесь крепостные стены, отесывая глыбы величиной с дом и складывая их друг на друга.

Миллионы веков минуло, но и теперь становилось жутко от тех доисторических землетрясений, рождавших горы. В округлых пластах угадывалось кипение лавы, застывавшей огромными пузырями. Впрочем, пузырей маленьких тоже было довольно. Валялись у дороги каменные шары, похожие на пушечные ядра. В одном месте два шара, безупречно гладкие и теплые от солнца, выступали из скалы так близко один от другого, что какой-то шутник решил дополнить эту игру природы, пририсовав на них довольно выразительные точки.

Шумели высокие водопады, рассыпались искрами, падали на изъязвленные камни. На крутом повороте монолит горы был глубоко подточен рекой и с образовавшегося тяжелого навеса непрерывным частым дождем падали капли. Это был знаменитый на всю долину поворот, известный у шоферов под названием «Девичьи слезы».

Сколько раз уже в своих путешествиях останавливался я, удивленный и восхищенный красотами страны нашей! Как-то плывя по верхнему Амуру, я в два дня израсходовал почти весь свой запас фотопленки и потом невыносимо страдал от необходимости экономить каждый кадр. Как-то, колеся по Карпатам, измучил своих спутников просьбами остановиться. Выходил из машины, пил смолистый воздух в тишине и покое. Главное ведь не в количестве увиденного, а в песне души, которую слышишь, только когда стоишь ногами на земле… И в проселках Владимирщины, Рязанщины, Смоленщины было такое, и в сырых лесах Белоруссии, и на плесах верхней Волги… И вот встретил такое же в Туркменистане, в краю, где ожидал увидеть только изнурительно монотонные Каракумы.

Конечно, все на свете относительно. «Я женщины лукавой красоту не предпочел бы красоте пустыни», — сказал один туркменский поэт. Не рискуя полностью согласиться с ним, все же хочется сказать, что помимо красоты людских характеров, бросивших вызов пустыне, я нашел здесь и то, чего вначале не искал, — красоту природы. И нашел этот горный край, который, по моему теперешнему убеждению, когда-нибудь станет местом паломничества всех любителей необычного. Сумбарская долина — это каньон Колорадо в миниатюре. И здесь, если хорошенько выбрать смотровые точки, можно почувствовать себя птицей над пропастью, где от синих просторов захватывает дух. В причудливых скалах и каменных столбах, в обрывах, изогнувшихся и упругих, фотолюбители аналогий найдут и лица людей, и силуэты животных, и все, что захотят.