Путь Подкидышей. книга 1 - ГРОШ - [39]

– Ну и тощий же ты, – девица покачала головой. – Лучше сядь, а то тебя ветром сейчас уронит.

– Никакого ветра и нет, – пробормотал Грош и сел. – Откуда ты взялась? Я тебя никогда здесь не видел.

– Из города, конечно, – непонятная девица пошарила в траве, и на свет появились грубые солдатские ботинки. Она перевернула их подметками кверху, сосредоточенно нахмурилась и принялась разглядывать сбитый каблук, качая головой и что-то бормоча себе под нос.

– Пешком, что ли? – не выдержал Грош.

– Ну да, – она не отрывалась от своего занятия. – Ты какой-то странный, Купер. Как еще я могла сюда прийти? Конечно, пешком. Анхеле Ракушка везде ходит пешком.

– Откуда... – от неожиданности Грош начал заикаться. – Откуда ты знаешь, как меня зовут?..

Анхеле Ракушка, или как там ее, в последний раз оглядела каблуки своей несуразной обуви, с сожалением вздохнула и поставила ботинки обратно в траву.

– Кальвин заругает, – сообщила она и грустно посмотрела на Гроша. – А я не виновата, что они от ходьбы портятся. Ладно, я тут пока босиком похожу.

Она встала и пошла к ручью, не обращая больше на Гроша внимания.

– Эй!.. – растерянно сказал он ей вслед. – Ты куда? Кто это – Кальвин, и где он?

Девица уже миновала заросший берег и, подобрав подол, ступила в прохладную воду.

– Кальвин – это Кальвин, – крикнула она, не оборачиваясь. – Он в городе, конечно. Мы одна семья – Кальвин, Гоббс и я. И Рыжая. Она тоже была с нами в приюте.

– В приюте?.. – Грош встал и поспешил за ней. Она стояла у противоположного берега, где вода образовала небольшую заводь, и тянулась к белой лилии, до половины распустившейся среди круглых листьев. Платье колыхалось вокруг нее на воде, как черная ряска.

– Как – в приюте? Ведь приютских сожгли!.. Всех! Никто не выжил!

Девица вздрогнула и опустила руку, так и не дотянувшись до цветка. Грош смотрел ей в спину и напряженно ждал. Она опустила голову, худенькие плечи задрожали. Он смотрел на нее, а она и не думала вылезать на берег, стояла там по грудь в воде и, кажется, плакала. Грош переступил с ноги на ногу и нерешительно сказал:

– Эй... ты чего?

Она даже ухом не повела, только плечи задрожали еще сильнее.

– Вылезай, – Грош ступил в воду. – Вылезай, там глубоко. Ну, хочешь, я достану тебе эту лилию?

Она повернула к нему горестное лицо с мокрыми щеками и всхлипнула.

– Нет! Я хотела только посмотреть...

– Ну, и чего ты ревешь? – Грош виновато отвел глаза. – Посмотрела же. Теперь выходи на берег. Как тебя там? Анхеле, что ли?

Анхеле отвернулась от него и побрела вдоль противоположного берега, явно намереваясь выбраться из воды на той стороне. Ее спина выражала обиду и непримиримость. Грош никогда не видел таких выразительных спин.

Он пожал плечами и пошел в ту же сторону, что и она, но по своему берегу ручья.

Ручей тек себе, беспечно звенел по камням, над камышинкой зависла прозрачная синеватая стрекоза, Грош остановился, чтобы не спугнуть ее, и заметил, что Анхеле покосилась в его сторону, шмыгая носом, и сделала пару маленьких шажков от своего берега к середине. Он моментально сделал вид, что засмотрелся на стрекозу, и девица переместилась еще ближе. Через две минуты она уже, затаив дыхание, рассматривала из-за его плеча изящные стрекозьи крылья и фасеточные глаза, отливающие перламутром.

Стрекоза повисела немного и взлетела двумя рывками, как будто телепортируя, мгновенно перемещаясь из точки в точку пространства, блеснула на солнце синеватой слюдой и пропала.

– Какая красивая! – восхищенно прошептала Анхеле, провожая ее глазами.

– Да, – согласился Грош, она перевела взгляд на него и сразу нахмурилась.

– А ты, Купер, злой.

– С чего это я злой? – он уже догадался, что девица сумасшедшая, но почему-то этот факт его не слишком напугал. Анхеле выглядела безобидной, как маленький ребенок. Похоже, она и была ребенком, просто выросшим... Грош окинул взглядом вполне взрослые округлости, облепленные мокрым платьем, слегка покраснел и поспешно отвел глаза. Она не заметила и стала выбираться на берег, нимало не заботясь о том, чтобы хотя бы отжать промокшую насквозь одежду.

– Злой, – убежденно говорила она на ходу. – Зачем сказал, что Анхеле приютская? Это плохое слово. И зачем сказал, что Анхеле сгорела? Анхеле не сгорела, вот она, вот, можешь потрогать!..

Она повернулась к нему лицом и выпятила грудь.

Грош спрятал руки за спину.

– Боишься, да?.. – она рассмеялась звонко, на всю рощу, вышла на залитую солнцем полянку и начала стаскивать платье.

– Что ты делаешь? – испугался Грош, поспешно поворачиваясь к ней спиной.

– Ты какой-то дурачок, Купер, – она там что-то делала, кажется, развешивала платье на ветвях ивы, Грош боялся оглянуться. – Платье же надо высушить, понимаешь?.. У тебя есть спички? Надо развести костер, а то Анхеле простудится.

– В доме есть, – сказал Грош торопливо. – Я сейчас принесу. Спички. И одеяло. Ты пока веток сухих набери.

Не дожидаясь ее ответа, он бросился наутек, лопатками чувствуя, как сумасшедшая смотрит ему вслед. Кажется, он поторопился, решив, что она не опасна.

У порога стояла коза и глядела на Гроша умным взглядом. Он никак не мог привыкнуть к козам и, в общем, не то чтобы боялся, но слегка опасался их. Анджело посмеивался – сам-то он великолепно обходился с этими животными, подкармливал сухим печеньем и сахаром и регулярно доил, объясняя брату, что козье молоко необычайно полезно и прекрасно восстанавливает силы. Молоко действительно было вкусным, с этим Грош не спорил, но от коз все же старался держаться подальше. Мало ли что может взбрести в голову животному, у которого такой умный взгляд.