Путь к социализму: пройденный и непройденный. От Октябрьской революции к тупику «перестройки» - [22]
Обусловленность монополистических тенденций экономическими причинами не означает, однако, что с этими тенденциями надо было смириться и сидеть, сложа руки. Монополистическое регулирование, представляя собой предпосылку развития планомерной организации производства, само по себе обеспечивает лишь неполную планомерность. Неполнота эта двоякого рода. Во-первых, монополистические группировки обеспечивают планомерное регулирование производства лишь в локальных масштабах — сверхкрупный капитал при всех своих гигантских размерах все же остается частным и не охватывает все общественное производство. Во-вторых, этот сверхкрупный капитал регулирует производство в своих частных интересах, а не в интересах всего общества или хотя бы большинства.
Консервация «советского монополизма» поэтому выступала препятствием на пути перехода от неполной монополистической планомерности к полной социалистической. Тем более, что «советский монополизм» нес с собой и другие последствия, более опасные, нежели, скажем, повышение цен на промышленные изделия. Речь в данном случае идет не о застое и загнивании, свойственном монополии, и проявляющимся всегда в сочетании с создаваемыми монополистической концентрацией производства новыми возможностями для экономического и научно-технического роста. Речь идет о таком спутнике монополии, как бюрократизация.
Уже при капитализме сосредоточение в руках монополистических объединений неизмеримо больших, чем прежде, объемов производства, закупок и сбыта, сопровождаемых еще более заметным возрастанием числа экономических связей, концентрируемых монополией, требует качественного изменения характера управления этими массовыми хозяйственными процессами. Капиталистическая монополия расстается с одинокими фигурами капиталистов-предпринимателей, или заменяющих их наемных управляющих, ставя на их место иерархическую пирамиду, состоящую на верхушке из советов директоров и наблюдательных советов корпораций, а внизу — из многочисленной армии управляющих, экономистов, инженеров, бухгалтеров, клерков, экспертов и т. д. и т. п.
Вся эта масса служащих корпораций обслуживает интересы финансовой олигархии и постольку противостоит интересам рабочего класса. Аппарат управления общественным производством поставлен монополистической верхушкой в привилегированное положение по сравнению с рабочими и оторван от них, а частично также обособлен и от капиталистов-собственников. Все эти черты роднят систему управления в монополистическом объединении с бюрократическим аппаратом эксплуататорского государства, также оторванным от общества, противостоящим ему и приобретшим привилегированное положение.
Социалистическая революция ломает аппарат политической власти буржуазии, затем устраняет финансовую олигархию, всю верхушку монополистического капитала, лишает сохраняющиеся некоторое время прослойки капиталистов прямого влияния на государственный аппарат управления народным хозяйством. Происходит радикальная передвижка в классовой базе, на которую опирается этот аппарат. Однако, если сама система политической власти подвергается в ходе революции качественному изменению («слом буржуазной государственной машины»), то революция не может сразу радикально перестроить аппарат управления производством. Вот что писал В. И. Ленин об этом аппарате: «Этого аппарата разбивать нельзя и не надо. Его надо вырвать из подчинения капиталистам, …его надо сделать более широким, более всеобъемлющим, более всенародным»[67]. Но хотя теперь служащие этого аппарата становятся служащими пролетарского, советского государства и работают под его контролем, преодолеть его отрыв от трудящихся масс, обеспечить его ориентацию на интересы именно трудящихся не так-то просто.
Как отмечал В. И. Ленин, «социализм есть ни что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа, и постольку переставшая быть капиталистической монополией»[68]. Но кто сумеет «обратить» ее на пользу всего народа? Это возможно лишь по мере того, как сами трудящиеся овладеют искусством хозяйственного управления, не только делегируя в управленческий аппарат своих лучших представителей, но и приобретая способность деловым образом контролировать их деятельность, а затем постепенно осваивая навыки самостоятельного участия в разработке, принятии и осуществлении управленческих решений. «Главная трудность пролетарской революции есть осуществление во всенародном масштабе точнейшего и добросовестнейшего учета и контроля, рабочего контроля за производством и распределением продуктов»[69].
До сих пор в мировой практике осуществить успешный рабочий контроль в сфере производства, и тем более — участие рабочих в управлении, удавалось лишь эпизодически и в локальных рамках. Тем сложнее обстояло дело в первые годы Советской власти. Аппарат хозяйственного управления (состоявший в значительной мере из старых специалистов и чиновников) обладал во многом безраздельными привилегиями образования, культуры, опыта и навыков работы в этой области. Более того, части этого аппарата советская власть вынуждена была предоставить и экономические привилегии, вводя повышенные ставки оплаты для специалистов. Если учесть к тому же, что этот аппарат по своему составу сохранял если и не социальную ориентацию на буржуазию, то уж во всяком случае, привычки и традиции буржуазного прошлого, в чем-то поддерживаемые условиями нэпа, а российскому пролетариату предстояло затратить еще немало усилий для овладения даже первыми навыками образования и культуры, то опасность бюрократизации этого аппарата становилась несомненной.
