Путь черпия - [41]

Додо принялся зажигать факелы. В помещение стало светлее. Бун сдёрнул со стены связку ключей и направился к клеткам. Лязгнули замки. Заскрипели несмазанные петли.

— Вылезайте уроды!

Бенджамин подхватил Алберта под руку и помог тому выбраться из клетки. Коренастый для острастки замахнулся плёткой и указал в центр помещения. Еле волоча затёкшими ногами, пленники побрели к деревянном столу. Там уже в предвкушении топтался Додо. С дебильной улыбкой он накинул на руки и ноги несчастных ржавые оковы. Потом подошёл к какому–то механизму и крутанул деревянное колесо. Цепи поползли вверх, задирая к потолку руки мучеников.

— Готово, епископ де Бромосса! С кого начнём?

Инквизитор обошёл по дуге подвешенных перед ним пленников. Глаза недобро прищурились. Рука легла на покрывающую стол ткань. Резко дёрнула, являя на свет инструменты святой инквизиции. От увиденного у Бенджамина застучало в висках. Он закрыл глаза. В голове крутилась мысль: «Это ошибка! Этого не может быть! Это недоразумение». Не выдержав напряжения, он заговорил:

— Епископ, произошла ошибка! Мы выжившие с «Экберта». С нами был епископ Брюмо. Спросите у него. Вы совершаете ошибку. Пожалуйста. Мы ни в чём не повинны.

— О–о–о! Как мы запели! Ты слышал это, Додо? Они даже в друзья епископу затесались. Давай–ка проверим, насколько мальчишка говорит правду, — с этими словами его длинные пальцы запорхали над столом.

Бенджамин услышал, как юнга еле заметно всхлипнул. На запятнанной столешнице с маниакальным перфекционизмом были разложены десятки предметов, предназначавшихся для причинения невыносимых мук. Ножи — прямые и кривые, острые и зазубренные. Всевозможных размеров крючья. Молотки для дробления костей и забивания гвоздей. Клещи для вытягивания языка, для вырывания ногтей и плоти. Миниатюрная ручная пила с кривыми зубьями. Шило короткое, шило длинное.

На специальной подставке лежала железная кошачья лапа, с креплением на руку. Были также наборы игл разных калибров для засовывания под ногти. Баночки с кислотами и наркотическими веществами. Последние использовались при особо жестоких процедурах, когда требовалось, чтобы жертва не агонизировала раньше времени.

Одна из таких процедур носила название «знатная дама». Одурманенному наркотиком несчастному делали на шее надрез. Сапожным ножом снимали лоскуты по три–четыре дюйма, которые свисали на поясе, образуя «юбку» из собственной кожи. Потом «юбку» подпаливали паяльной лампой. Кожа скручивалась и скукоживалась, имитируя изящно сложенные полы дамского платья.

Когда действие дурмана заканчивалось, у несчастного оставалось пять–шесть минут до того, как он сойдёт с ума и умрёт от болевого шока.

Рука де Бромосса зависла над кинжалом с волнообразным клинком. Поразмыслив секунду, он продолжил движение руки. Взгляд упал на клещи.

— Сдёрни–ка с них одёжку, Додо!

Помощник инквизитора с нескрываемой радостью схватил со стола нож и принялся распарывать рубашки и брюки пленников. Закончив с этим, он пододвинул поближе факельницу, чтобы сделать представление более красочным и детальным.

— Вот! Так гораздо лучше! Ой! Чуть не забыл. Бун, приготовь на всякий случай «шляпу джентльмена». Вдруг пригодится.

Коренастый подошёл к каменному порталу. Сыпанул в него две лопаты угля и как следует раздул мехами. Когда пламя занялось, кузнечными клещами ухватил выкованную из стальных полос шляпу–котелок и водрузил её поверх краснеющих углей.

Бенджамин не верил в происходящее. Ну ладно бы исхлестали плетью, но такое! Увидев, как Бун поставил разогреваться «шляпу», Албертом охватила паника. Он судорожно затряс цепями, пытаясь освободиться. Кричать юнга не мог, голосовые связки сковал первобытный страх. Ожидание мучительной смерти отключило все мыслительные процессы.

— Ты хочешь мне рассказать, как всё произошло? — инквизитор подошёл к извивающемуся юнцу. — Молчишь? Наверное, тебе что–то мешает говорить. Давайка посмотрю.

Де Бромосса схватил Алберта за подбородок и сунул в рот раскрытые клещи. Раздался треск. По полу заскакали два вырванных зуба. Юнга завыл.

— Чего? Ничего не слышу. Говори громче. Поведай мне, кто вам приказал напасть на семинарию. Опять что–то мешает? — инквизитор снова схватил юнгу за подбородок. Тот завыл громче.

— Постойте! Пожалуйста. Мы ничего не сделали. Спросите у епископа Брюмо. Молю Вас! — затараторил сын фермера. — Да услышьте же Вы меня!

Додо замахнулся плетью, намереваясь приструнить пыл разговорившегося пленного. Епископ упреждающе поднял руку.

— Постой. Парень желает поговорить. Мы же не живодёры. Правильно я говорю, Бун? — улыбаясь выпирающими зубами прогундел де Бромосса.

— Вы не можете нас пытать. Мы истинные верующие. Вы даже не хотите слышать… — Бенджамин заткнулся на полуслове, когда увидел, как инквизитор протянул к нему окровавленные клещи. — Прошу Вас. Не надо.

Епископ насвистывал песенку из воскресной школы для мальчиков. Бенджамин знал её наизусть. В детстве он каждые выходные проводил в маленькой каморке, что ютилась при сельской церквушке. Эту песенку каждый день пел отец Итан, когда заканчивались занятия. Тра–та та–та тра–та–та–та та–та–та