Путь черпия - [39]

Неожиданно в зал аудиенций вбежал взмыленный Себастьян.

— Ваша Милость, простите. У меня срочное сообщение от маркиза Ривара. Люди кардинала Арисменди забрали Ваших гостей.

— Что? Кто позволил? — громогласный голос Экберта гулом пронёсся по мраморной галерее. — Почему сразу не доложили? Где Ривар?

— Я не обладаю такой информацией, Ваша Милость. Мне лишь известно, что представитель кардинала явился под охранением боевого клира и предъявил начальнику караула символ Права Церкви.

— Когда это произошло?

— Их увезли с западного крыла почти час назад.

Произошло самое страшное, чего так боялся Артур. Подслушанный им разговор на сторожевом судне графства Фарсекс воплощался в реальность. Только с незначительными изменениями. Вместо короля, душу из его друзей вынет святая инквизиция. Артур всё–таки задал вопрос, хотя и заранее знал на него ответ.

— Что с ними будет, епископ?

— Кардинал считает, что они причастны к резне при семинарии и хочет подвергнуть их Огню искупления. Нам повезло, что ты отправился со мной. Крупно повезло.

Глава 13 Оторви и брось!

Бенджамин подобрал поближе ноги и обхватил себя за колени. Сидеть на каменном полу в натёкшей из отхожего угла луже, такое себе занятие. Тело ломило. Хотелось встать и потянуться. Размять затёкшие суставы. Он бы так и сделал, если б не находился в клетке размером три на три фута. Справа от него в таком же положении дремал юнга. Алберт сильно ударился головой, когда его стреноженного выкинули с повозки. Повезло парню. Он хотя бы спит и не ощущает всех прелестей церковных застенок.

Хотя, чего он жалуется? Кому не позавидуешь, так это Руперту и Сэму. Истязатели пришли в ярость, когда поняли, что клетки оказались малы для крепких ребят. За это недоразумение их отхлестали кожаными плётками и приковали к стене, где уже томились такие же бедолаги.

В помещении было темно и сыро. Единственный пятачок света находился у выложенного камнем портала, в котором среди золы томилось увядающее пламя. Внешне он походил на широкий домашний камин, если бы не прутья для клеймения, торчащие из его зева.

Дрожащий свет падал на соседнюю стену, где на штырях висели всевозможные приспособления и механизмы. При виде их Бенджамина забило крупной дрожью. Подробностей было не разглядеть, но разыгравшаяся фантазия сама дорисовывала то, что скрывала темнота. Усеянные шипами маски, похожие на морды неведомых чудовищ, сплошь утыканы длинными спицами. Массивные тиски для дробления всех частей тела. Скручиватели суставов. Шлем с механизмом круговой пилы — приспособление для пытки под названием «спелый орех». Два железных штыря с зазубринами в форме ёлочки, соединённые между собой десятифутовой цепью. Что это?

В памяти всплыли байки из семинарии. Этим страшным орудием пыток зачастую истязали попарно. Как правило, сообщников. Штыри смазывались топлённым салом и вводились в заднее отверстие находящимся в разных клетках жертвам. В помещение мехами нагнетался горячий воздух. У края каждой клетки устанавливался чан с водой. Жертвы испытывали невыносимую жажду. Рано или поздно, эта жажда гнала их к спасительной жидкости. Сын фермера тряхнул головой, отгоняя возникшие перед взором образы.

Бенджамина со товарищи привезли уже затемно. Повозка подъехала со двора и остановилась перед дверью из клёпанного железа. Двое измазанных сажей мордоворота пинками высадили мужчин и загнали в тёмное помещение. Женщину и девочку увели монахини, подошедшие аккурат к приезду повозки. Что с ними стало в дальнейшем, сын фермера не знал.

Пленители вели себя неадекватно. На любой вопрос ответом служил тычок или ещё хуже, пинок. После нескольких попыток узнать причину задержания, все успокоились и решили дожидаться развития событий. В этом ожидании они просидели больше часа.

Где–то наверху лязгнул засов. Заскрипела открывающаяся дверь. Некто смачно сморкнулся и выругался. По каменным ступеням застучали каблуки.

— Эй! Хватит дрыхнуть! Поднимай свою задницу, — коренастый мужик в затёртом кафтане с чувством пнул прикорнувшего на топчане худощавого парня. Тот вскочил, словно ошпаренный и уставился на своего обидчика.

— Ты чего творишь, гадина? Ноги что ли лишние?

Крепыш с презрением прищурился. На широких скулах заиграли желваки. Он подошёл к сутулившемуся юнцу и отвесил звонкий подзатыльник. Тот взвыл от боли и отскочил в сторону.

— Скоро спустится Де Бромосса. Будет смотреть прибывших. А у тебя всё разбросано после вчерашнего. Тухлятиной воняет. Дай швабру безглазому. Пускай после своего приятеля кишки убирает. И окати водой новеньких, а то с их угла саниной прёт. Уяснил?

— Да понял я, Бун. Сразу бы сказал, — сутулый искоса глянул на коренастого и пошёл за ключами. Расстегнув оковы первого попавшегося пленника, он швырнул тому в ноги швабру с задеревеневшей от крови ветошью. — Будешь шалить — ночью тебе и твоему другу «тяни–толкай» устрою. Понял? Дерьмо ослиное.

Бенджамин вспомнил висящие на стене штыри, соединённые толстой цепью и невольно поёжился. Захотелось отвернуться, но он боялся пошевелиться, чтобы не издать лишний звук. Сейчас главное, не привлекать к себе внимание. Вообще–то, он с друзьями сюда попал по ошибке. Это ж очевидно. Скоро за ними придут и за всё извинятся. Что тут происходило вчера, даже и думать не хотелось. Постой…