Путь черпия - [42]

Де Бромосса подал условный знак Буну. Коренастый зашёл со спины Бенджамина и схватил того за правую кисть, выпячивая указательный палец. Не переставая насвистывать ставшую отвратительной песню, епископ взялся за торчащий перст. Бенджамин ощутил прикосновение потных, холодных пальцев. Кожа на них нежная как у младенцев. Мягкая, ласкающая.

— А–а–а-а-а! Гады. Твари. Да что же вы творите безбожники! — сын фермера задёргался, пытаясь вырвать руку из захвата. В лицо брызнула тёплая жидкость. Указательный палец разгорался огнём.

Бун отошёл в сторону, вытирая руки о штанины.

— Смотри! Твой пальчик! — де Бромосса покрутил перед глазами Бенджамина ампутированной фалангой пальца. — Ещё раз спрашиваю. Кто вас послал в семинарию? Отвечай! Лучше не искушай меня.

Епископ подошёл к столу и швырнул обрубок в деревянную миску. Клещи вернулись на своё место. Рука снова запорхала над инструментами. На этот раз выбор пал на зазубренный нож.

Бенджамина трясло. Кисть начала пульсировать. Рука по локоть наливалась тупой болью. Рядом не переставая подвывал Алберт. Ещё не обзаведшийся мужскими усами юнец испытал слишком взрослые муки.

— Что там со шляпой?

Бун взглянул на покрасневший у основания «головной убор».

— Ещё минут десять, епископ.

Де Бромосса изящно откинул назад чёлку и задумался. Тонкие пальцы обхватили острый подбородок.

— Додо! Неси тряпки. Юнец скулит как монастырская девка. Для чего ему быть мужчиной? — епископ подошёл вплотную к Алберту и схватил его за промежность. — А что ты знаешь об оскоплении? А?

Сутулый взвыл от радости. В своей жизни он бесконечно мог смотреть только на две вещи: как Бун пыхтит над толстой монашкой и как очередная жертва извивается в страшных агониях.

Принеся ворох грязного тряпья, Додо встал на подхвате. Де Бромосса оттянул детородный орган юноши и приставил к его основанию зазубренный нож. Бенджамин зажмурился и стиснул зубы.

Глава 14 Столкновение двух стихий

Великие двери храма Святого Люция с грохотом распахнулись. Выбежавший на шум диакон остолбенел, так и не успев вымолвить слово. Он ожидал увидеть кого угодно, но только не короля Экберта ΙΙΙ в компании уважаемого епископа и молодого незнакомца. Позади них выстроились гвардейцы из личной стражи короля. По разъярённому лицу монарха было понятно, что пришёл он сюда не за отмаливанием грехов и даже не для свершения любого другого таинства.

Экберт пересёк притвор и остановился напротив скукоженного привратника.

— Где Арисменди?

Диакон наконец вышел из ступора и с почтением поклонился.

— Его Святейшество встречается с кардиналом Мерсидосом, главой дома Трёхликого бога, Ваша Милость. Они уединились в Изумрудной капелле. Позвольте мне сопроводить Вас.

— Уйди. Мне достаточно сопровождения, — Экберт оттолкнул диакона и прошёл во внутреннее помещение храма. Капелла находилась в южном крыле нефа. Между трапезным залом и переходом на верхние хоры.

Дойдя до высоких арочных дверей, король дал знак гвардейцам оставаться на месте. Сам же, двумя руками упёрся в резные створы и с силой толкнул их. Застигнутые врасплох монахини забегали, стараясь поскорее скрыться в монашьей комнате.

Не обращая внимания на охающих прислужек, Экберт подошёл к внутренним дверям и бесцеремонно распахнул их, врываясь в святую обитель.

В небольшой комнате за длинным столом восседал свет высшего духовенства. Кардиналы церквей Правого толка бурно обсуждали предстоящие мероприятия, касающиеся последних событий. Помимо них, в прениях участвовало шесть архиепископов — по трое от каждой церкви.

Когда король ступил на выложенный мозаикой пол, разговоры стихли, а взгляды обратились в его сторону. Признав наконец монарха, присутствующие с почтением встали.

— Ваша Милость! Что привело Вас в нашу маленькую обитель? — кардинал Арисменди откровенно лукавил. В присутствии такого количества свидетелей вести себя вызывающе по отношение к королю было опрометчиво.

— Вы прекрасно знаете, какую подоплёку несёт мой внезапный визит. Требую прервать ваши обсуждения и покинуть залу всех, кто не имеет отношения к причине моего пребывания здесь. Думаю, вы понимаете, о чём я.

Карл Арисменди слыл человеком властным и неординарным, но только не в открытом противостоянии с королём. Получить в качестве врага разъярённого монарха доставило бы множество проблем правящему духовенству. А разъединять силы в смутное время означало крах для обеих сторон. Именно по этим причинам после путча в Блэквилде было принято решение предоставить конклаву символ Права Церкви. Документ наделял глав конфессий правом последнего слова, позволяющего принимать некоторые важные решения в обход монарха.

Конклав не раз перетягивал инициативу на себя, но старался соблюдать паритет. Вот и сейчас, по распоряжению кардинала Арисменди подозреваемые в резне при семинарии были переданы Святой инквизиции.

Через минуту в капелле осталось пять человек. Кардиналы Правых церквей и Экберт с сопровождающими его Филипом Брюмо и Артуром.

— Я так понимаю, Вы явились оспаривать Право Церкви? — Арисменди задал вопрос в лоб.

— При всём уважении кардинал, Вам следовало сначала обсудить это дело со мной. Генеральному инквизитору достались ни в чём не повинные люди. Вы могли обойтись епитимьёй и не более. В подтверждение тому слова епископа Брюмо. Вы же не станете отвергать одного из самого преданных Вам священнослужителя? Ведь именно его рекомендовал конклав как наилучшую кандидатуру на роль представителя интересов церкви при дворе.