Пустынный странник - [26]

«О как!», — пронеслось в моей голове, и я отключился. Когда я снова открыл глаза, вся палатка была наполнена дымом, жгли какую-то траву. Я так понял, что изгоняли из меня злых духов. Мне рвало где-то час. Похоже все были рады, потому что громко обсуждали мои мучения, я слышал слова про духов.

Окончательно я пришёл в себя, когда в один момент открыл глаза и сквозь дыры палатки увидел поднимающееся солнце, рядом дремал худощавый бедуин, держа в руках обгоревший пучок какой-то травы. Я аккуратно приподнялся на руках, голова кружилась, но не так сильно, как до этого. Моя «сиделка» очнулась.

— Лежи, тебе надо лежать, — сказал бедуин, потирая глаза.

— Мне лучше, спасибо, — сказал я и не узнал свой голос.

— Четыре дня мы пытались привести тебя в чувство и изгнать духов, которые захватили твой разум.

Четыре дня я был в отключке, мой план покорения пустыни и поисков себя потерпел фиаско. Хотя, это утверждение было спорно.

— Где Малик? Где мой верблюд? — спросил я.

— Ой, хороший верблюд, умный, привёз тебя к нам, замечательный. Не переживай, гуляет вместе с другими, кушает, пьёт, причёсывается…

Слово причёсывается меня рассмешило, я представил Малика у зеркала с гребнем. Зря хохотнул, немедленно закружилась голова.

— Говорил же тебе, лежи. — пробурчал бедуин. Затем он встал и поднёс мне флягу, я выпил немного воды. — Вот молодец, пьёшь, значит духи покинули тебя. Но тебе бы надо в больницу. У тебя есть деньги?

— Да. Но так ли мне туда надо?

— Надо. Пока лежи. Зияд ушел два дня назад за бензином, у нас есть джип. Беда только, что бензин кончился, заправить надо. Хорошая машина, с кондиционером. Зияд вернётся, отвезёт тебя в город, в больницу, это часа четыре в дороге, но я уже говорил, машина хорошая, с кондиционером, тебе не будет плохо.

Разговор от духов перешёл к обычным вещам, и я немного расслабился. Мне не нравилась ситуация, в которой я оказался, и я не понимал, могу ли я доверять этим людям. Но вскоре всё более-менее успокоилось, эти ребята были добры со мной, также, как и в племени Алифа. Того бедуина, что сидел со мной, звали Имран. Он был у них вроде шамана или колдуна, знал травы и как лечить людей. Старший в племени, Абдулхалик, был в возрасте лет семидесяти, у него было крайне серьёзное лицо и невообразимо лучистые глаза, как будто в них жило солнце. Как я понял, они были язычниками, как ни странно, такое до сих пор встречается, и поклонялись духам, ветру, солнцу и луне. И снова я вспомнил Алифа, как он говорил, что религия зависит от места, времени и конкретно человека. У этого племени было так и за свои неблаговидные поступки они могли ответить перед высшими и тайными силами природы. И что мне больше всего было интересно, так это то, что в совершенно диких условиях пустыни они не ели мяса животных, которые у них жили. Вернее, не так. Они ели мясо только павших, умерших животных. Первый раз столкнулся с подобным. Также и на шкуры не забивали животных. Верблюды, козы и бараны ходили холёные и сытые. От верблюдов и коз брали лишь молоко, а от баранов шерсть. Я был поражён до глубины души, особенно зная те тяжёлые условия, в которых бедуинам приходится добывать себе пропитание. Мне это казалось нереальным. Абдулхалик объяснил мне, что нет ничего странного в том, что они против убийства животных, ведь в них есть живая сила. То он имел ввиду под живой силой я так и не понял.

— А как же люди? — спросил я. Я отлично видел винтовки.

— Люди бывают плохие, животные нет, только больные. — ответил Абдулхалик.

— А что же ты думаешь про Аллаха? — поинтересовался я, вспоминая Алифа.

— Не знаю его, — ответил Абдулхалик, — он к нам не приходил. Солнце встаёт и заходит на небе каждый день. Луна более капризная, иногда поворачивается одним боком, иногда другим, иногда вовсе исчезает, но по ней удобно считать дни. Ветер ласкает лицо и беседует с дюнами. Нет, Аллаха не было, не приходил. Пусть зайдёт выпить чай, я не против и если он окажется настолько же мудр, как духи пустыни, которые указывают нам путь, то я готов выразить ему моё почтение. Возможно, он великий Бог, многие говорят о нём здесь, в пустыне и в городе, но нас он не посещал.

Честно? Я был растроган этой простотой взглядов.

— Говорят, что в него надо просто верить, — сказал я, решив немного испытать на прочность моего собеседника.

— Ну что ты! — рассмеялся Абдулхалик. — Как можно верить в то, чего в жизни не видел?

— А как же духи пустыни?

— Я не видел, но слышу часто и днём, и ночью.

— Так может это Аллах? — снова спросил я.

— Нет, духи были ещё до Аллаха. — твёрдо сказал Абдулхалик.

Я задумался о том, насколько велико разнообразие человеческих верований, просто безгранично. Так как тут можно утверждать, кто истинный Бог, а кто нет? Пойди, убеди этого Абдулхалика в том, что Бог Аллах или расскажи ему про Иисуса Христа. Он тебя выслушает, но будет стоять на своём. Солнце есть, Бог не приходил.

Вечером я смог немного поесть, меня накормили лепёшками и непонятной для меня кашей. Было неплохо, на закуску дали сыр, такой как был и у меня в запасах. А потом были финики и кофе. Много я не съел, но всего понемножку. Я чувствовал себя лучше и не понимал, зачем мне ехать в больницу. Но действительно, приступы внезапного головокружения меня не оставляли, и я начал склоняться к мысли, что возможно стоит посетить врача. Необходимо было решить вопрос с Маликом.