Пустынный странник - [18]
— Как же твоя религия? — поинтересовался я.
— А что религия? Религия помогает жить и лечить душу. Человеку важно на что-нибудь опираться и полагаться.
— Даже на волю Аллаха? — спросил я.
— Даже так. Но если ты знаешь, что кто-то более прав и более мудр чем ты, почему бы не положиться на его волю? — хитро посмотрел на меня Алиф.
— Как же твои индийские практики?
— Одно другому не мешает. Если я могу взять из другой религии, что будет полезно мне, так почему бы и нет? По сути, все религии мира одинаковы, все учат добру, терпению и уважению. Только учат немного по-разному. И я тебе скажу мои соображения на этот счёт. Мы все люди и живём в разных условиях, в разных точках планеты и в разных климатических зонах. Некоторым образом, мы разные, но конечно это не так, мы разные в восприятии мира, не более того. И чтобы научиться уму-разуму, нам необходим разный подход в этом обучении. Ведь ты не будешь спорить со мной, что религия призвана учить людей нравственности? Кому-то достаточно самостоятельно изучить себя, возможно, под руководством мудрого учителя, а кому-то нужна высшая сила, Бог, который будет строгим и справедливым судьёй. Вот и всё, это зависит от типа личности, воспитания и соответственно среды обитания. — Алиф улыбнулся и подлил себе мятный чай.
— Очень интересно …. Я не вею в Бога. Просто не верю, что есть некая высшая сила. Что ты скажешь мне об этом?
— Ничего, это твоё дело.
— А что скажешь о Боге ты?
— Нет Бога кроме Аллаха…
— Ещё интереснее.
— Ведь каждому в этом мире своё. Кому-то нужно пообещать гурий за хорошее поведение, а кому-то необходим поиск и анализ. Оба пути хороши. И оба приведут однажды к осознанию того, что лучше быть хорошим человеком, которого после смерти вспомнят добрым словом, чем тем про которого скажут, что слава Всевышнему, наконец он умер и отправился туда, где ему самое место — в Ад. Лучше жить в любви, чем в ненависти и подозрительности, это единственно верный путь.
Глаза Алифа блестели, как самые яркие звёзды. Я осознал, что он был прекрасным человеком, затерянным в великой пустыне, вместе со своим племенем и своими верблюдами и козами. Я не скажу, что в этот самый момент он открыл мне глаза на бытие. Я часто задумывался о многих вещах. Но всегда с другой позиции, с позиции глобального эгоизма. В первую очередь я искал выгоду для себя. Это касалось всего, включая даже то, что, когда я дарил какие-либо подарки кому-либо я искал более одобрительного отношения ко мне, каких-то поблажек для себя, всё что я делал — это было для себя. И если разобраться, таким меня и воспринимали, махровым эгоистом. И эти хмурые взгляды, которые бросала на меня Мари. Нет в них ничего удивительного, я их заслужил. Да и почему я был с Мари? Она красивая, умная, интеллигентная женщина. Находясь рядом со мной, она всегда повышала мой статус. Вот так. И никаких секретов. Лишь спустя довольно продолжительное время я увидел в ней человека, которого полюбил. Но, боюсь, она спустя некоторое время обнаружила во мне отсутствие того человека, которого она увидела при первой встрече. Поверьте, я был самым настоящим ангелом, скрывая все свои недостатки, чтобы понравиться ей. Даже не так. Я скрывал те свои особенности характера, которые по моему предположению она могла принять за недостатки. Вот так. Я эгоист и довольно длительное время совершенно не задумывался об этом.
— Женщина? — улыбнулся в чашку Алиф.
— Не надо быть провидцем, чтобы понять, если мужчина средних лет начинает поиски себя в пустыне, в этом может быть замешана женщина.
— А я и не провидец!
— Я долго думал обо всём и к теме религии могу сказать одно, моя религия — эгоизм.
Алиф рассмеялся. Он рассмеялся таким заливистым смехом, которого я от него совершенно не ожидал, за ним включились все остальные, они с интересом следили за нашей беседой. Я, откровенно, опешил.
— Отчасти ты прав. Человеческое тело — драгоценный сосуд, — немного успокоившись сказал Алиф. — Но …, как бы тебе объяснить. Эгоизм, который ты назвал религией, просто-напросто та маска, которую ты надел на себя, чтобы спрятаться от трудностей, неизменно подстерегающих тебя в жизни. Таким образом ты противопоставляешь себя окружающим, даже твоей любимой женщине. Ты уговариваешь себя, что кроме тебя тебе никто не нужен, чтобы не дай Бог не получить глубокую рану в результате межличностных взаимоотношений. Но, повторюсь, это лишь маска, шоры, которые позволяют смотреть тебе лишь перед собой и не видеть дальше собственного носа. Вот, кстати, твой верблюд…
— Он замечательный, умный и послушный.
— Продашь его мне? Забью его на мясо завтра… Тебе другого могу продать… — неожиданно резко спросил Алиф.
— Это же Малик! Он живой, нельзя его на мясо! — я даже поперхнулся.
— Я хорошо заплачу, сможешь купить двух верблюдов. На одном вещи повезёшь, на втором сам поедешь, тебе хорошо, потом продашь двоих с двойной выгодой?
— Нет, я же сказал, он живой, не могу я его на мясо. Даже не проси.
— А почему? — Алиф снова рассмеялся, я был в недоумении. — Твоя же религия эгоизм! Так сделай лучше для себя, какое тебе дело до верблюда, живой он, мёртвый, какая разница, если ты лично получишь выгоду.
Мы все носим тысячи масок и одеваем их сообразно обстоятельствам. Можем быть милыми и сострадательными, иногда немного глупыми, порой грубыми и нахальными. И для кого-то может стать шоком, когда близкий человек снимает последнюю свою маску, чтобы показать настоящее лицо, а под ней оказывается звериный оскал.
Взрослые люди тоже играют в игры, полностью погружаясь в процесс. Иногда эти игры могут стоить им жизни, но они не останавливаются и самозабвенно двигаются вперед к своему собственному концу. В жизни, как и в шахматах, есть свои короли и пешки, но это вовсе не значит, что король находится в более выгодном положении, он такой же участник игры, ведь есть еще та рука, которая двигает фигуры.
Никогда не знаешь, что готовит тебе встреча с новыми людьми. И как поступить в случае, если случайная встреча приносит тебе знакомство с боссом тайной криминальной организации? Как действовать в ситуации, если ты оказываешься ему многим обязан и при этом становишься свидетелем преступления, совершаемого этим человеком?
Две девушки-провинциалки «слегка за тридцать» пытаются покорить Москву. Вера мечтает стать актрисой, а Катя — писательницей. Но столица открывается для подруг совсем не радужной. Нехватка денег, неудачные романы, сложности с работой. Но кто знает, может быть, все испытания даются нам неспроста? В этой книге вы не найдете счастливых розовых историй, построенных по приторным шаблонам. Роман очень автобиографичен и буквально списан автором у жизни. Книга понравится тем, кто любит детальность, ценит прозу жизни, как она есть, без прикрас, и задумывается над тем, чем он хочет заниматься на самом деле. Содержит нецензурную брань.
Читателя, знакомого с прозой Ильи Крупника начала 60-х годов — времени его дебюта, — ждет немалое удивление, столь разительно несхожа его прежняя жестко реалистическая манера с нынешней. Но хотя мир сегодняшнего И. Крупника можно назвать странным, ирреальным, фантастическим, он все равно остается миром современным, узнаваемым, пронизанным болью за человека, любовью и уважением к его духовному существованию, к творческому началу в будничной жизни самых обыкновенных людей.
Есть люди, которые расстаются с детством навсегда: однажды вдруг становятся серьезными-важными, перестают верить в чудеса и сказки. А есть такие, как Тимоте де Фомбель: они умеют возвращаться из обыденности в Нарнию, Швамбранию и Нетландию собственного детства. Первых и вторых объединяет одно: ни те, ни другие не могут вспомнить, когда они свою личную волшебную страну покинули. Новая автобиографическая книга французского писателя насыщена образами, мелодиями и запахами – да-да, запахами: загородного домика, летнего сада, старины – их все почти физически ощущаешь при чтении.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
Один человек с плохой репутацией попросил журналиста Максима Грязина о странном одолжении: использовать в статьях слово «блабериды». Несложная просьба имела последствия и закончилась журналистским расследованием причин высокой смертности в пригородном поселке Филино. Но чем больше копал Грязин, тем больше превращался из следователя в подследственного. Кто такие блабериды? Это не фантастические твари. Это мы с вами.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!