Пушкинский бал - [8]

впервые явилась в Москве мазурка с пристукиванием шпорами". Великолепный портрет "лихого мазуриста" тех лет дает Толстой в образе Денисова. Иная манера также запечатлена в литературе неоднократно. "В конце бала пара за парой скользили в мазурке..." — из "Записок" А.О. Смирновой. Глушковский вспоминает того же Сосницкого: он, "танцуя мазурку, не делал никакого усилия; все было так легко, зефирно, но вместе увлекательно". Цорн противопоставляет две манеры как "шляхетскую" и "холопскую". Противопоставляет две манеры и Л.Стуколкин. С восхищением описывает он танец пожилого уже вельможи: "без всяких вычурностей... утонченно, деликатно, легко, без всякого шума и резких, угловатых движений он привел в восторг все общество". Но, пишет он, "существует и другой род мазурки, ближе, правда, подходящий к нашим русским нравам... [Танцор] стучит, разбрасывает ноги, размахивает руками... Но такой танец не бальная мазурка, его место в подгулявшей компании". Итак, Пушкин точен с первого до последнего слова. Более ранняя, "удалая" манера танцев быстро становится старомодной, воспринимается как простонародная или "мелкопоместная" и сохраняется только в провинции. Модной становится иная, изящно "скользящая" мазурка. Еще один оттенок смысла находит в этом противопоставлении профессионал-танцмейстер: "Мазурка есть чисто национальный польский танец, но привилась мазурка как бальный танец во Франции, а потому в самый характер танца вошли два элемента: польская энергия, горячность, гонор, или гордость, и французская мягкость и грациозность движений".

Одна любопытная подробность. Написав в первой главе Онегина "бренчат кавалергарда шпоры", Пушкин впоследствии посчитал это своей ошибкой и даже сделал примечание к тексту рукописи: "Неточность. — На балах кавалергардские офицеры являются так же, как и прочие гости, в вицмундире, в башмаках. ...Но в шпорах есть нечто поэтическое". Поймав себя на крохотной бытовой неточности, Пушкин и здесь, однако, остался верен правде поэтического образа танца: "бренчание" шпор и подковок, как мы видели выше, было неотъемлемой частью мазурки.

Мазурка на мотив из оперы М. Глинки "Жизнь за царя"

Аранжировка А. АЛЯБЬЕВА

Мазурка

М. ГЛИНКА

Кавказская мазурка

А. АЛЯБЬЕВ

Варшавская мазурка

Мазурка в 3 руки

(фрагмент)

Н. НОРОВ

КОНТРДАНСЫ

Значительную часть бала занимала целая группа танцев, имеющих общее происхождение и восходящих к танцевальной культуре даже не XVIII, а XVII века. Это так называемые контрдансы. Название происходит от английского country dance — сельский танец. Под разными наименованиями их танцевала вся Европа. В России на протяжении всего описываемого периода были популярны экосезы и англезы. До того, как в начале XIX века в бальный обиход вошли вальс и мазурка, они занимали основное место. Откройте снова "Войну и мир" и вы найдете неоднократные упоминания: "в середине третьего экосеза"; "у Ростовых танцевали в зале шестой англез... под звуки фальшивящих от усталости музыкантов". Экосез считали в России английским, точнее, шотландским танцем. Отсюда еще одно его название — Schottisch ("шотишь").

А. Глушковский со слов Екатерины Романовны Дашковой передает такую версию распространения танца в России: привезла его из Англии графиня Орлова, передала Иогелю, а он уже распространил его повсеместно. Приводим одно из описаний танца: "Двое танцующих тихонько подпрыгивают под живой ритм блестящего и хорошо кадансированного мотива. То подаются они вперед, то отступают, берутся за руки и кружатся под музыку" (Блазис). Петровский называет экосез "шагами тряскими". У Цорна "шотишь" называется "баварской полькой"; современные исследователи также не исключают, что экосез действительно был одним из предшественников польки (М. Друскин). Вообще, путаница в названиях танцев в трудах балетмейстеров прошлого века хоть и утомительна, но порой забавна. Так, Петровский объясняет название контрданс не тем, что это сельский танец, а тем, что это "контр-танец", следовательно, танцуют его не со своим партнером, а с визави, то есть стоящим напротив.

Контрданс, в котором танцующие группировались по четыре пары, назывался кадрилью. Готовясь танцевать кадриль, следовало позаботиться не только о собственной партнерше, но и о противостоящей паре, иначе невозможно было выдержать верный рисунок фигур. Поэтому было принято заранее сговариваться и на маскарады, например, ездить "целыми кадрилями". В "Пиковой даме" униженное положение Лизаветы Ивановны подчеркивается тем, что "на балах она танцевала только тогда, когда недоставало vis-à-vis".

Контрдансы и кадрили (де Кюстин говорит: "...те выродившиеся контрдансы, какие на французско-русском, наречии именуются кадрилями...") в их бальной форме попали в Россию также из Франции. Названия фигур происходили от первых слов куплетов давно забытых песен. Обязательных фигур было пять, шестая — trenis — была введена позже известным танцором, давшим ей свое имя. Однако есть упоминание о кадрилях, состоявших из восьми и даже одиннадцати фигур. Продолжительность танца зависела, в конечном счете, от мастерства танцоров и фантазии распорядителя.