Пушкин. Духовный путь поэта. Книга вторая. Мир пророка - [84]

Поразительные, по-своему, слова, в которых много верного и пророческого, за одним лишь исключением: самое «главное» русское восстание находилось от Розанова на расстоянии вытянутой руки и совершилось через 10 с лишним лет, приведя к уничтожению в обществе, выстраиваемом новым государством, не только самого представления о святости, но и, казалось, самой основы религиозного сознания. Мы имеем в виду русскую революцию 1917 года, которая попыталась полностью уничтожить саму базу духовно-религиозного отношения русского человека к действительности [3].

Русский философ ставит в статье (но в принципе это один из главных вопросов всей его деятельности, лежащий в основе многих трудов) один из самых важных вопросов соединения, смыкания реальной жизни и религиозного — предельно идеального — сознания, вопрос «борьбы» между потребностью в жизни «без греха» и постоянным нарушением «христовых заповедей» в повседневной жизни: «…Человеку надо жить: и в этой фатальной необходимости, в этом внутреннем зове, в этой счастливой возможности лежит источник крушения как нашей, так и других церквей; крушения начавшегося, и которое не может не дойти до конца. Все христианские церкви построены по типу „избывания мира“; как его „избыть“, как из него „выйти“: это мука христианина и христианства» [2, 114]. Но это же одна из главных тем Пушкина.

Посмотрим в этой связи на ряд текстов поэта, где вопросы религиозного состояния духа, вопросы веры, греха, раскаяния, покаяния и спасения являются доминантными. Надо заметить, что в своем первоначальном мировоззренческом развороте юный Пушкин ориентировался во многом на идеи и сам дух «вольтерьянства», дух европейского Просвещения, где «афеизм» являлся одним из главных составляющих элементов. Это привело в итоге к появлению у молодого поэта нескольких текстов, в которых были подвергнуты сатирическому осмеянию священные для истинного христианина ценности. «Гавриилиада» — самый очевидный тому пример.

Но развитие Пушкина совершалось так быстро, что уже в середине 1820-х годов он создает произведения, где на первый план выходит духовная проблематика, связанная с особым пониманием и места поэта в культуре и особым значением его с л о в а. Этот перелом начинается со стихотворения «Пророк» 1826 года[8]. Достоевский считал его одним из главных в творчестве поэта.

Известно, что в основе стихотворения лежит изложение шестой главы из книги пророка Исайи. Но Пушкин делает существенные поправки по сравнению с «каноническим» текстом Библии. Приведем этот раздел Священного Писания:

— В год смерти царя Озии я видел Господа, сидящего на престоле высоком и вознесенном, и длинные одежды Его наполнили храм.

2. Серафимы стояли вверху Его; каждый имел по шести крыл: двумя покрывал лице свое и двумя покрывал ноги свои и двумя летал.

3. И взывал один к другому, и говорил: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф; вся земля исполнена славы Его.

4. И поколебались столпы дверные от голоса взывающего, и дом наполнился дымом.

5. Тогда сказал я: горе мне, потому что я погиб; так как я человек с нечистыми устами, и живу среди народа, которого уста нечисты, и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа.

6. Тогда прилетел ко мне один из Серафимов с горящим углем в руке своей, взятым щипцами с жертвенника.

7. И прикоснулся к устам моим, и сказал: вот, это прикоснулось к устам твоим, и беззаконие твое удалено, и грех твой прощен.

8. И слышал я голос Господа, говорящего: кого пошлю? И кто пойдет для нас? Тогда я сказал: вот я, пошли меня.

9. И Он сказал: поди и скажи этому народу: услышать услышите, но не поймете, и увидеть увидете, но не уразумеете;

10. Сделай бесчувственным сердце этого народа, оглуши его уши и закрой глаза его, чтобы он не увидел глазами своими, и не услышал ушами своими, и не уразумел сердцем своим, и не обратился, и не исцелел.

11. Тогда я сказал: доколе, Господи? И Он отвечал: доколе не опустеют города от неимения жителей и домы от безлюдья, и земля не обратится в пустыню.

12. И удалит Господь людей, и будет большое безлюдие в стране.

13. Но останется еще в ней десятая часть, и она обратится, и будет в очищение; как от теревина и дуба остается корень после того, как они срублены, так святое семя будет корнем ея.

Пушкин значительно «расширяет» этот текст и меняет его. Да вопрос для него и не заключался в простом поэтическом переложении этого отрывка из Библии, поэт прежде всего фиксирует внимание на «нечистых устах», от которых исходит слово (у Пушкина: «И вырвал грешный мой язык И празднословный и лукавый»), а также на интенции: «пойди и скажи этому народу» (курсив наш — Е. К.). Пушкин создает во внутреннем пространстве текста оппозицию: «поэт (пророк) — Серафим (Господь)». Освобождение его (поэта) от «скверны», очищение от «греха» позволяет ему поменять свой «статус» и стать п р о р о к о м, получить тем самым право на духовное «водительство» народа. В сопоставлении текста стихотворения с отрывком из Библии появляется коннотация не просто преображения поэта в пророка, но исполнение прямого наказа Господа.

«Вырванный» «грешный язык» одновременно знаменует отказ бывшего грешника от прежних