Пульсирующий камень - [50]

— Профессор, — сказал я, — отлив Хальмера отмечается…

— Каждые двадцать девять лет, Мартин, четыре месяца и двадцать четыре дня. Он зафиксирован в 1758 и 1788 годах, за несколько лет до того, как Мак-Гиннес нашел блок Ричарда Фокса, а потом в 1817 году и в 1845-м. В нашем веке вход в галерею или туннель, как хотите, был открыт в 1905 и в 1937 годах и вновь откроется… — Он помолчал, и мы со Спленнервилем замерли в ожидании его слов. Профессор посмотрел на нас, помолчал еще какое-то время и наконец произнес: — Через семнадцать дней. Немногим более чем через две недели вход откроется, чтобы закрыться до 1995 года.

— Черт побери? — вскричал Спленнервиль, опуская трубку и вытряхивая на стол пепел и горящий табак. — Семнадцать дней! Но это же чертовски мало, профессор! Какого дьявола вы не приехали сюда раньше?

— Я приехал, — сухо ответил Брэггс, — как только закончил свои расчеты. Позавчера я еще ни в чем не был уверен. Судьба, — добавил он вдруг тихо и устало, — неожиданно поставила меня перед странным выбором и предлагает сделать его немедленно — да или нет. Но я, — продолжал он, глядя куда-то вдаль и мягко улыбаясь, — не считаю все это шуткой. Нет, это вполне честный и прямой вопрос — да или нет?

Наступила тишина. И я почувствовал, как во мне разгорается невероятное любопытство и неодолимое желание узнать тайну колодца. Я понял вдруг истинный смысл мною же самим написанных слов: загадка острова Оук — это вызов, брошенный людям. Да, да! Человек, который придумал этот колодец и построил его, призвал на его защиту не только землю, дерево, цемент, газ, который удушил Роберта Ресталла, радиоактивный камень, обжегший испуганного Ричарда Фокса, но и сами таинственные и неодолимые силы природы: Солнце, Луну, этот почти неизведанный и невероятный отлив, возникавший на севере Атлантического океана и неудержимо увлекавший его воды на юг. Это был вызов, шедший из глубины веков. А ведь еще совсем недавно я пытался убедить Спленнервиля, что больше нет никакого смысла заниматься этим Оуком. Теперь же я ни за что на свете не отказался бы от попытки опуститься на дно колодца и потому ответил профессору так, как требовали мое сознание и совесть:

— Да! Конечно же, да!

— Я не хочу, разумеется, ставить вам ультиматум, — произнес Брэггс, старательно собирая свои бумаги, — но мне нужен ваш ответ не позднее чем через три часа Итак, интересует вас мой план или нет? Если да, буду счастлив. В противном случае…

— Противного случая не будет, профессор, — прервал его Спленнервиль, решительным жестом ставя точку. — Эта история меня интересует, и Мартин готов отправиться с вами. Не так ли, Мартин?

— Конечно.

Брэггс взглянул на Спленнервиля, потом на меня. Он улыбнулся несколько грустно и произнес:

— Как я уже сказал, я счастлив.

В тот же вечер около восьми часов я приехал к Спленнервилю домой. Мы ждали Брэггса и профессора Де Ла Крус, чтобы поужинать вместе и принять окончательное решение. Дег, фотограф, присев на краешек кресла, грыз соленый миндаль, беря его из вазочки на столе. Застенчивый по натуре, он явно стеснялся и потому, оказываясь в гостях у Спленнервиля, был обычно весьма молчалив. Я предложил ему:

— Ешь, Дег, пока есть возможность!

Он положил в рот еще одну миндалинку и смущенно, не поднимая на меня глаз, переспросил:

— Пока есть возможность?

Тут подошел Спленнервиль и рявкнул:

— В чем дело, черт побери? Тебе не нравится мой миндаль?

Молодой человек покраснел, и его огромные оттопыренные уши, казалось, засветились, словно неоновая реклама:

— Да нет, — ответил он, — очень нравится. Но Мартин сказал…

— Я слышал, что он сказал, черт побери! Ешь, пока есть возможность! Ешь, Дег, потому что на дне колодца тебе не приготовлено никаких лакомств! Ты ведь именно это имел в виду, Мартин?

Я возразил:

— Нет, я хотел сказать, что скоро придут Брэггс и этот испанец Де Ла Крус. Если Дег так стесняется нас, что же с ним будет, когда придут оба профессора!

— Да, да! — согласился Спленнервиль и добавил: — Де Ла Крус! Что за имя! Интересно, каким ты его себе представляешь, Мартин?

— Ну, ядерные физики все немножко похожи друг на друга. Высокий, лысый, с массивным выдающимся вперед лбом, как у марсианина, ни — Я умолк, потому что в этот момент вошел слуга-негр и доложил:

— Профессор Брэггс и профессор Де Ла Крус, господин Спленнервиль.

— Вот и хорошо. Проси. — И Спленнервиль направился к дверям. У Дега, которому с его места видна была соседняя комната, вдруг округлились глаза, он покраснел и быстро встал:

— Нет, это не марсианин, Мартин, — шепнул он мне.

Я тоже поднялся с кресла, и когда Брэггс и Де Ла Курс вошли в гостиную, обомлел от изумления.

— Эта история с колодцем, — пробормотал я, — похоже, полна неожиданностей…

Профессор Де Ла Крус шел навстречу Спленнервилю и улыбался.

Это была красивая девушка с медно-рыжими волосами.

Глава 5 СТИВЕН СТЕНДИЛК

Они приблизились к нам. Брэггс, как всегда, с грустной и чуть насмешливой улыбкой приветствовал нас.

— Добрый вечер, господа, — сказал он, — позвольте представить профессора Линду Де Ла Крус. Она спустится с нами на дно колодца.

Протягивая нам руку, девушка не улыбалась, а внимательно слушала профессора, называвшего наши имена. Я почувствовал нечто вроде горькой обиды на Брэггса. И когда пожал тонкую руку в черной кружевной перчатке, отрезал: