Пульсирующий камень - [49]

Глава 4 ПРОФЕССОР ДЕ ЛА КРУС

— Слишком мало, это верно, — согласился Спленнервиль, кладя трубку. — Но я думаю, профессор, вы наверняка можете объяснить, почему?

— У меня предельно убедительное объяснение.

— Прилив и отлив? — поинтересовался я.

Брэггс посмотрел на меня, сняв очки.

— Совершенно верно, — согласился он. — Я тоже поначалу исходил из этого предположения. Вода уходит в положенное ей время и открывает берег, какой-то вход… Но не слишком ли это просто, как вы считаете, Мартин?

— Пожалуй.

— Приливы и отливы сами по себе ничего не объясняют. Море наступает на берег и отступает от него с каждой лунной фазой, движение воды обусловлено положением Солнца и Земли… Эти моменты повторяются с определенной регулярностью и частотой.

— Это верно, — согласился Спленнервиль, — два раза в день.

Брэггс подтвердил:

— Правильно. В таком случае вход был бы даже чересчур видим, и за сто семьдесят лет кто-нибудь непременно его заприметил бы. 7 ноября 1701 года лунная фаза была три четверти, и Солнце находилось под прямым углом к Земле, а Луна… Это идеальное положение, — продолжал он после некоторой паузы, — для взаимной нейтрализации, то есть отлив очень сильный. Но и это происходит тоже довольно часто — два раза в месяц. Проблема, — продолжал Брэггс, направляясь к своему креслу и садясь на его ручку, — была, следовательно, в другом… Надо было понять, чем отличался обычный отлив от отлива, который был 7 ноября 1701 года. Я начал просматривать старинные лунные календари и всякие другие давно запылившиеся численники, чтобы сопоставить фазы Луны, Солнца… а также планет. Потом стал изучать этот район Атлантического океана…

— Извините, профессор, — прервал его Спленнервиль, морща лоб, — мне кажется, вы говорили, что никогда не были на острове Оук.

— Не был, — ответил Брэггс. — Я исследовал океан, сидя в своем университетском кабинете. В нем было так много океанографических карт, что некоторые коллеги даже подшучивали надо мной. Могу утверждать, — добавил он, мягко улыбаясь, — что знаю дно Атлантического океана лучше многих моряков. Я консультировался также у специалистов по океанологии, которым известно все о приливах и отливах. Однако 7 ноября 1701 года по-прежнему оставался в этом отношении самым рядовым днем, ничем не отличающимся от сотен других. Мои поиски не дали никаких результатов. Как это нередко бывает, — продолжал профессор, — ответ на мой вопрос мне принесли случайности.

— И первая, — заметил я, воспользовавшись некоторой паузой, — это страница, которую вы обнаружили в архиве в Симансаке. А как выглядела вторая, профессор?

Брэггс улыбнулся:

— Вторая случайность предстала передо мной в обличьи трески.

— В виде чего? — удивился Спленнервиль. — Трески?

— Да, это была несчастная треска, чучело которой я увидел в Морском музее в Оксфорде, куда пришел проконсультироваться. Я поинтересовался у директора музея, чем таким особенным отличается этот экземпляр обыкновенной трески, что заслужил отдельную витрину. «Ничем, — ответил директор, — просто ее выловили у побережья Техаса. Поэтому и находится в музее. Обычно треска никогда не опускается южнее определенной широты. Встретить ее в этих водах — случай редчайший.» Этот факт, — продолжал Брэггс, — меня, разумеется, нисколько не заинтересовал, но я все же заметил: «Какой же огромный путь она проделала!» и хотел было сменить тему разговора, как вдруг директор сказал: «Она проделала его не самостоятельно. Ей помог отлив Хальмера».

— Отлив Хальмера? — проворчал Спленнервиль. — Это еще что за чертовщина?

Профессор ответил не сразу. Он поднялся с кресла, неторопливо пересек комнату по мягкому ковру и остановился у большой географической карты мира, висевшей на стене. Он провел своим тонким указательным пальцем черту возле самого Северного полюса и объяснил:

— Этот отлив начинается примерно вот здесь. У него очень длительные и поразительно регулярные интервалы. Никому еще не удавалось объяснить, какая сила приводит его в движение. Так же, впрочем, как и другие приливы и отливы. Этот отлив распространяется вот на такую зону океана, — и профессор очертил пальцем большую окружность с севера на юг, — и гаснет, как только попадает в теплые воды. Это явление не влечет каких-либо особых последствий и отмечается весьма редко, потому и изучено очень мало, я бы даже сказал, вообще осталось без внимания Вот почему, — заключил он, — я так медлил с ответом.

Брэггс умолк, а мы, подойдя к карте, стояли недвижно, слушая, как громко тикает маятник величественных напольных часов, стоявших в углу. Потом Спленнервиль осторожно спросил:

— Отлив Хальмера, профессор, отмечался 7 ноября 1701 года, не так ли?

Брэлгс молча кивнул, и Спленнервиль продолжал:

— Выходит, из-за того, что Солнце, Земля и Луна находились в каком-то особом положении относительно друг друга, отлив этот и был таким сильным, что обнаружился вход… — Спленнервиль умолк. Он стоял, огромный, недвижный, посреди кабинета, опустив руки в карманы. Наморщив лоб, он подошел к столу, разжег свою трубку и принялся энергично пыхтеть ею. Брэггс достал из кармана платок и протер лоб. Он вдруг показался мне слабым и усталым.