Пугливая - [16]
Пайк смахивает с глаз длинную челку. Он — бледная, готическая версия Лео. Они как день и ночь, но, вне всякого сомнения, братья.
— Нет. Я недавно переехал в Рино. Просто работаю.
А. Он торгует наркотиками. Замечаю на пассажирском сиденье потрепанный найковский рюкзак. Велика вероятность, что в нем полно дури. Я его не осуждаю. Это всё, конечно, его мама. Она достойна сожаления. Все эти дети, о которых она никогда не могла позаботиться. А что Пайк? Он просто делает всё возможное, чтобы выжить. Когда начинаешь жизнь в таком месте, как это, твои варианты очень ограничены.
— Есть новости от Лео?
Когда я выдавливаю из себя эти слова, у меня сжимается горло. Произнося его имя, оно почти болит. Лео. Это имя, которое и впрямь требует от тебя определенных усилий. Оно не такое простое, как Пайк или Кэсси. С Лео нужно задействовать язык, зубы, губы, щеки.
Пайк ерзает на сидении, и я замечаю, что он одет совсем не по погоде. То есть, совершенно. На нём свободно болтающиеся на его тощих бедрах джинсы, футболка (в такой-то мороз?) и тонкая хлопковая толстовка на молнии, какую обычно носят прохладным летним вечером.
— Пайк, тебе не холодно? Боже. На улице просто колотун.
Пайк оглядывает меня с ног до головы из-под своей черной чёлки и снова откидывает ее с лица.
«Да отрежь ты эту хреновину», — так и хочется сказать мне.
Но я этого не говорю. Ему хочется быть седьмым участником группы «Panic! At the Disco», и я вряд ли смогу его остановить.
— Шериф не велел мне разговаривать с тобой о Лео, — бормочет Пайк куда-то мне в живот.
Мне в грудь вонзается что-то острое и зарывается вглубь. У меня такое чувство, будто из легких высосали весь воздух.
— Что? Что ты имеешь в виду?
Лицо Пайка принимает страдальческое выражение.
— Неважно, Кэсси, мне нужно ехать. Меня ждёт мать.
— О, ну, ты ведь не хочешь испытывать терпение своей мамы, не так ли?
Он тянется, чтобы поднять окно, но я хватаю его за рукав. Он смотрит на мою руку, словно на какого-нибудь таракана, я затем раздражённо стряхивает ее со своего плеча.
— Думаешь, ты одна пострадала от того, что произошло? — шипит он. — Кэсси, Лео — единственный в нашей семье, у кого была долбанная работа. Единственный, кто контролировал свою жизнь. Поэтому да, мама ждет, когда я принесу ей гребаные продукты для ее гребаных детей, потому что она потратила все свои деньги на наркоту. Приятно было повидаться.
Я чувствую, как от моего лица отливает вся кровь.
— Прости… — начинаю я, но он не даёт мне договорить.
— Если я не достану денег, ей на следующей неделе отключат электричество. Так что, раз не хочешь мне заплатить, чтобы я позвонил Лео и спросил, как у него дела, не мешай мне.
Я бы ему заплатила, будь у меня хоть какие-то деньги. Я бы заплатила.
Он поднимает стекло и заводит машину, глядя при этом куда угодно, только не на меня.
Я сжимаю по бокам руки, ярость рождает во мне что-то, что я едва могу сдерживать, оставляя во мне лишь желание колотить кулаками по капоту его машины до тех пор, пока он не сдастся и не расскажет мне что-нибудь о Лео. Что угодно. Он обо мне спрашивал? Он обо мне вспоминает? Любит ли он меня по-прежнему, даже если я и не достойна любви, даже если я стала ужасным человеком?
Однако я ничего у него не спрашиваю. Не кричу, не машу кулаками и не умоляю. Потому что никто на свете не сможет ответить на роящиеся у меня в голове вопросы.
«Я хоть когда-нибудь ещё его увижу?»
Судья дал ему девятнадцать лет, так что сомневаюсь.
Я поворачиваюсь и тащусь по серой снежной жиже к входным дверям закусочной. Сейчас я всё делаю на автопилоте.
Я иду в уборную для персонала и, засунув в рот два пальца, избавляюсь от несвежего кофе и хлопьев, затем собираю волосы в более приемлемый пучок. Горящая у меня над головой голая лампочка освещает мою бледную кожу, белки глаз с оттенком желтизны. И вены. Господи, я выгляжу совершенно обдолбаной. Сеточка лопнувших кровеносных сосудов во всех подробностях отражает мою ужасную диету и любовь к алкоголю.
Я задерживаюсь в уборной дольше, чем обычно, жую мятные леденцы, чтобы скрыть рвотное дыхание, потому что сегодня будет настоящий пиздец. Я уже это знаю, и позитивное мышление не поможет мне выбраться из этого переплёта.
Праздники крайне не милосердны к людям вроде меня, к тем, кто никогда не выбирался из города. Это время нежелательных напоминаний о том, что могло бы быть, время вьючных крыс, приползающих обратно в канализацию, обратно в гнездо, из которого они давно сбежали. Они тащат с собой мужей, жен и толстых младенцев, пахнущих сладким молоком и кремом для подгузников.
Они заезжают на парковку гриль-бара на блестящих арендованных машинах, потому что они сюда прилетели, потому что им пришлось уехать чёрти-куда, чтобы забыть, насколько безрадостно это место. И то, что они с тех пор вспоминают с ностальгией и в розовом цвете — ах, я вырос в таком милом местечке! — просто пустая реальность для тех, кто здесь остался.
На мгновение окунитесь в прошлое и возвращайтесь к своей блестящей новой жизни, но моя жизнь — именно такова. И когда те, кого сюда забросило, те, вместе с кем я выросла, те, кто раньше мне и в подметки не годился, смотрят на меня с пренебрежением, мне требуется вся моя выдержка, чтобы не выцарапать им глаза своими облупленными ногтями.
Мой отец определенно не был невинным человеком. Он был лидером МК «Братья-цыгане» и был виновен во многих вещах. Но он умер за преступление, которого не совершал, оклеветанный врагом, который забрал у него клуб и всё, что он всегда так защищал. Включая мою невинность. Подставив моего отца, Дорнан Росс положил начало целой череде необратимых событий. Когда мне было пятнадцать лет, Дорнан Росс со своими сыновьями убил моего отца. Перед тем как прикончить моего отца Дорнан Росс и семеро его сыновей лишили меня невинности, выжгли у меня на коже клеймо, тем самым обеспечив себе преждевременную смерть.
Мой отец был убийцей. Как и я, теперь. Он научил меня важности "око за око" - главному правилу, укоренившемуся в каждом члене клуба. Жизнь за жизнь. Семь жизней в уплату за невообразимый список грехов. Люди могут задаться вопросом, почему я это делаю. Если эта месть продиктована какой-то благородной целью, то я пытаюсь предотвратить страдания других от рук Дорнана Росса и его сыновей. Но я не линчеватель. Не мститель. Я делаю это исключительно ради себя. Я делаю это, потому что хочу этого.
Я лгала. Я хитрила. Я отдала свое тело и свою жизнь человеку, который разрушил мою семью и бросил меня умирать. Я убила, я согрешила, и, что самое ужасное из всего этого, я наслаждалась страданиями других. Я слизывала соленые слезы отца, оплакивающего своего первенца, и ничто еще не было так сладко на вкус. Я умерла, и я воскресла, словно феникс из пепла. Я знаю, что мне дорога в ад. Я буду гореть в огненных ямах рядом с Дорнаном и его сыновьями за то, что сделала, и за то, что я собираюсь сделать. Но мне все равно.
В городе орудует серийный убийца, одержимый идеей, что выполняет благородную миссию. Он стремится к совершенству в своем деле, чтобы наконец достичь настоящего удовлетворения. Художнице Линде, которая долгое время не может найти место под солнцем, наконец улыбается удача: появляются заказы, молодой человек, к которому она давно неровно дышит, проявляет ответный интерес, а состоятельный мужчина, с которым она знакомится в баре, предлагает свою поддержку. И все бы ничего, но на деле надежды оказываются бумажными, одна за другой исчезая в пламени злого рока. Заказчица безвестно испаряется, а отец-следователь, обычно нейтральный к ее похождениям, практически запирает девушку дома, предостерегая о серьезной опасности.
Люси и Джейк – образцовые супруги. У них двое детей, уютный домик и налаженный семейный быт. Он строит карьеру. Она посвятила всю себя семье. Но тихую идиллию нарушает шокирующая весть. Джейк изменил Люси. Теперь уже ничто не будет как прежде… Боль от предательства. Разбитые надежды. Люси и Джейк решают остаться вместе, но с одним условием. Чтобы «уравнять» супругов и спасти брак, Люси трижды причинит боль Джейку… Любым способом, каким захочет.
Братья Перри, Холланд и Нильс, — тринадцатилетние близнецы. Они так близки, что почти читают мысли друг друга, но абсолютно противоположны по характерам: Холланд дерзкий и озорной настолько же, насколько Нильс добрый и заботливый. Семья Перри живет в буколическом местечке Новой Англии, где их предки обосновались несколько столетий назад. Этим летом многочисленный клан Перри собрался на фамильной ферме, чтобы оплакать смерть отца близнецов в результате несчастного случая. Миссис Перри до сих пор не оправилась от шока, вызванного кончиной ее мужа, и затворничает в своей комнате, не контролируя сыновей.
Кто бы мог подумать, что всего за одну ночь беззаботная жизнь Лизы может превратиться в клубок кошмаров и злоключений! И теперь лучший выход для нее – покончить с собой. Вот только самоубийство идет не по плану: вместо обыкновенной крови из вен девушки течет воск, способный заживлять любые раны на ее теле. Но дар ли это или проклятие? Сверхъестественная способность Лизы привлекает внимание алчного доктора Максима Архипова, грезящего Нобелевской премией. Да и постоянное вмешательство призраков в дела героини не облегчает ее положение. Одна надежда на самовлюбленного хирурга Вадима, готового разобраться с ее странным проклятьем, пусть даже она умудрилась впутать его в опасную историю и разрушить всё его размеренное существование.
Рузиль с детства мечтал стать успешным. И в одно прекрасное утро проснулся таковым. Рядом — красавица-жена Юлия, он знаменит на весь мир… Но проблема в том, что Рузиль ложился спать пятнадцатилетним юношей, а проснулся уже в зрелом возрасте. Причем он совершенно не помнил, что происходило в эти годы. Да и существовали ли они вообще?..
Подарок судьбы? Или происки злобных мистических сил? Игорь получил квартиру в наследство, но стоит ли она того, что бы в ней оставаться? Появившаяся в стене дальней комнаты железная дверь не дает покоя. Аномалия вызывает кошмары, невиданные прежде. Настолько реалистичные, что сложно доверять самой реальности. Шаг в новый мир или же призраки тусклого прошлого – не важно. Игорь осознает, что его жизнь теперь в руках чего-то мрачного и величественного. И он принимает вызов на бой за собственную душу. А вызов ли это?..