Птичьи права - [5]

ПАВЛИНЬИ ПЕРЬЯ

Все очень просто: дяде — бриться,

Павлину — перья, морю — пульс.

Мир ясен, как глаза убийцы,

И безусловен, как арбуз.

I

Мой дядя самых честных правил

Смотрел в окно и бритву правил.

Он зеркало платочком вытер

И глянул в поисках морщин.

Лицо напоминало свитер,

И он побрить его решил.

О, мужество опасной бритвы!

О, жесткость злобная щетины!

О, славься яростная бритва —

Стихии с волей поединок.

И человек в борьбе с природой

Намылил пеною лицо…

На улицах полно народу,

И очень мало подлецов,

На улицах все чинно, просто,

С преобладаньем благородства.

Фонтанов радостные брызги,

На стройках вспышки автогена,

И урны, словно обелиски,

Во славу русской гигиены.

Все на мази, как говорится,

И стоит жить, и стоит бриться.

На кухне тенькает посуда,

Стареют чашки с каждым днем.

Стоят у стенки два сосуда —

Один с водой, другой — с углем.

Они необходимы оба

Для равновесия, должно быть.

Мой дядя продолжает бриться,

Он бой ведет за красоту,

Упруг и нервен правый бицепс,

И стонет бритва на лету.

Жесток волосяной покров,

И гнется бровь, и льется кровь.

Но, наконец, пора настала,

Закат поджег кирпичный цоколь,

И дядя заглянул устало

В свое красивое лицо.

Мой дядя бритву отложил —

Он победил, затем и жил.

II

Слепые щупали павлина.

Слепые радовались птице —

Изгибам линий, клюву, мясу,

И только перья, только перья

Великолепные павлиньи

Им ни о чем не говорили.

Слепые радовались мясу,

Рябые лица стали сразу

Сиять, как у павлина перья.

Павлин по птичьему двору

Гулял, и ел, и цвел обильно.

Его собратья по перу,

Сказать по правде, не любили.

Они считали, что безвкусен,

Что он позорит облик птичий…

Презрительно глядели гуси

В своем фаянсовом величьи,

А он съедобен был и прост,

Он ни шутом, ни фатом не был,

Он был из мяса, только хвост

Соперничал с вечерним небом.

В пернатом небе звезды стихли,

И он, бессмысленно робея,

На импозантные затылки

Женоподобных голубей

Смотрел, и думал об одном,

Не сложно думал и не длинно:

— Неужто лишь слепым дано

Увидеть красоту павлина.

III

Как мелодична моря поступь,

Как элегичен моря вой.

И птичья мелочь роет воздух,

И над несладкою халвой

Обрывов — пакостные мухи

Жужжат и гадить норовят.

И пушки с пристани палят,

И кораблю пристать велят,

И пристает корабль послушно,

И капитан лицо и уши

Умывши, на берег сошел,

И вслед за ним его команда,

И запах пагубный помады

Стирает волю в порошок.

Приморские походки женщин

Укачивают моряков.

Смех женщин так похож на жемчуг —

Нырнул за ним и был таков.

На берегу моряк закован

В кольчугу частых обручений.

Он в море, чистом и огромном,

Не ведает земных забот:

Он испражняется за борт,

И на заду его укромном

Играет отраженье вод.

Он жить готов, он петь готов,

И каждый день потехи для

Он убивает трех китов,

На коих держится земля.

По морю плавают медузы,

Слесарничают крабы в скалах,

И улыбаются дельфины,

Подмигивая маякам.

И капля в море — капля в море,

И судно в море — капля в море,

И море в мире — капля в море,

А море в море — океан.

Мы верим парусам, торчащим

Средь ругани, труда и пенья,

Но если море — это чаша,

То чаша, полная терпенья.

О, мы горды, у нас характер,

И нам плевать на моря гул,

А море собирает факты,

И топит нас на берегу.

«Лягушка по морю плыла…»

Лягушка по морю плыла,

Она в отчаяньи была.

А чайки квакали над ней,

А крабы замерли на дне.

Лягушка вспоминала, мучаясь,

Родной реки родную грязь,

А рядом плыли по-лягушачьи

Мальчишки, весело смеясь.

Ей виделись ее сородичи,

Кувшинки, над водой лоза,

И закрывала она с горечью

Свои соленые глаза.

А это море так опасно,

В нем только даль, в нем только стынь.

И так убийственно прекрасна

Его просоленная синь.

«Тяжелая земля спала на трех китах…»

Тяжелая земля спала на трех китах,

И высоко, посередине ночи

Страдал комар, да безутешно так,

Как будто сам не знал, чего он хочет.

Тумана сгусток, ящерицы бред,

Страдал комар, слоняясь по долине.

Так, может быть, страдает в ноябре

Случайный запах высохшей полыни.

Приснившееся Богу существо,

Живущее на свете без причины,

С рожденья ощутившее кончину,

Страдание он сделал ремеслом.

Не знал, не ждал, не верил, не любил,

Лишенный крови, родины, заботы,

Для одиночества ничтожным слишком был,

И слишком легковесным для свободы.

Страдал комар над миром теплых тел,

И бесконечно малого хотел.

«Он руки на груди сложил…»

Н. Л.

Он руки на груди сложил,

Под головой кизяк.

Стучались долгие дожди

В иссякшие глаза.

Потом ушли, устав кропить

Глухую немоту,

И воробей слетел попить

Из лужицы во рту.

Он воду пил, как из ведра,

Спокойный воробей,

Чирикнул «жив,» и клюв задрал,

И ускакал себе.

А тот был виден далеко,

Был, как младенец, бел,

С обсохшим птичьим молоком

На голубой губе.

БАЗАР

I

Звуки цвета,

Света запах

Бьют в глаза

И сводят челюсть,

Помидоры на весах,

Словно девки на качелях.

Они пьянят и рвут зрачки

Как кровь, как плащ тореадора,

И разъяренные бычки

Бросаются на помидоры.

И флегматичная макрель

Теплом тяжелым плавит кафель,

И, стойку пламенно облапив,

Исходит соком сельдерей.

О, неизменность ритуала,

Железо гирь, монеты медь…

Уравновесить плоть с металлом, —

Кому удастся так суметь!

II

Божья коровка лениво пасется

На банке консервов.

У продавца на руке нарисовано солнце

И написано «Север».

Мидии, мидии, мидии…

Нежно зовут виноград

Лидией и Изабеллою.

Крохотные слоны из крахмала — картошки