Прожектеры: политика школьных реформ в России в первой половине XVIII века - [21]
Хотя дискурсивная легитимация «просвещения» и создавала благоприятные условия для образовательного прожектерства, из самой необходимости «просвещения» автоматически не следовала необходимость именно школы в ее современном понимании – как учреждения. Показательна в этом отношении судьба знаменитой Славяно-греко-латинской академии, основанной в Москве в 1685 году Иоанникием (1633–1717) и Софронием (1652–1730) Лихудами106. В молодости братья изучали философию и теологию в Венеции под руководством Герасима Влаха, ведущего греческого интеллектуала своего времени, а также в так называемом Котуннианском коллегиуме, прямо основанном на модели коллегиума Св. Афанасия в Риме. После этого они провели девять лет в Падуанском университете, где Софроний получил в 1670 году докторскую степень, и, возможно, какое-то время преподавали затем у себя на родине в Греции. В Москве братьев именовали учителями «высоких наук», и, в самом деле, с точки зрения программы основанная ими школа на несколько порядков превосходила все предшествующие ей образовательные инициативы; под руководством Лихудов и их преемников академия открыла новую эру в истории образования в России и в истории российской культуры. Хотя здесь преподавали также и базовые навыки, то есть славянскую грамоту, братья воспроизвели в своей школе программу современных ей западноевропейских коллегиумов, включая греческий и латынь, риторику, философию, логику и даже физику. По сути, мы имеем дело с православной репликой нормального иезуитского колледжа; более того, академия стала также первым учебным заведением в России, получившим специально для нее построенное здание. Многие ведущие интеллектуалы и администраторы петровского поколения учились именно здесь или были так или иначе связаны с этой школой.
Конечно, школа Лихудов финансировалась московскими властями, а конкретнее, средства поступали из Патриаршего приказа; патриарх же оказывал братьям и политическую поддержку. Однако, как и в случае более ранних образовательных предприятий, московские власти занимали здесь пассивную позицию. Само прибытие братьев в Москву следует рассматривать в более широком контексте русско-греческих связей, включая постоянный приток в Россию греческих церковников, переводчиков и сборщиков милостыни. Часто можно встретить утверждения, что именно царь попросил патриарха иерусалимского Досифея II прислать к нему учителей: таким образом, инициатива устройства академии исходила якобы из Москвы. Но никаких прямых свидетельств такого запроса нет: о нем мы знаем лишь со слов самих Лихудов и Досифея, которым, разумеется, такая версия была выгодна107. Более же критическое прочтение источников заставляет в ней усомниться: гораздо вероятнее, что сам Досифей отправил Лихудов в Москву в надежде, что они станут его агентами при царском дворе. Во всяком случае, отсутствие документальных следов официального приглашения братьев со стороны московских властей уже само по себе показательно, хотя, конечно, этого и недостаточно, чтобы полностью исключить возможность такого приглашения.
Не находим мы в источниках и никаких указаний на попытки царя или патриарха влиять на содержание или методы преподавания в академии. После того как Сильвестр Медведев потерпел в 1689 году поражение в придворной борьбе, ни московские государственные мужи, ни сами учителя никакого интереса к его «Привилегии» не проявляли. Документ этот создавался как орудие политической интриги и с крахом этой интриги потерял всякую актуальность: у нас нет никаких оснований считать, что он выражал какую-то образовательную программу, разделявшуюся московской правящей элитой. В частности, «Привилегия» вообще никак не повлияла на последующее устройство школы Лихудов, которая не имела ни формализованной структуры управления, ни независимой ресурсной базы, ни, разумеется, предусмотренной Медведевым автономии. Более того, даже сам образ основанного Лихудами заведения как Славяно-греко-латинской академии является историографическим конструктом: термин этот начинает применяться к ней лишь в позднейших источниках, ретроспективно. В современных же ей документах она именуется просто «школами» (во множественном числе), и, как и в случае более ранних училищ, официальные источники упоминают ее только в связи с финансовыми операциями. Все имеющиеся у нас свидетельства указывают на то, что организация школы, содержание и методы преподавания в ней отражали исключительно личные предпочтения и предшествующий опыт самих Лихудов. Что же касается московских властей, то с их собственной точки зрения они, видимо, вовсе не основывали какую-то «академию», а просто нанимали учителей-«мастеров», как это делалось и ранее.
