Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги - [145]

Шрифт
Интервал

Обращаясь к художникам, которые были значимы как для него, так и для всей русской культуры, Бунин каждый раз определял особый «проблемный узел» диалогического общения, находил особую тему для разговора с ними. Так, диалог с писателями-демократами 1860-х гг. выстраивался проблемами психологии личности и творческого поведения, «тургеневский текст» явился своего рода канвой, по которой художник выписывал свои собственные сюжеты. Диалог с Достоевским носил полемический характер, однако Бунин, во-первых, прошел «психологическую школу» предшественника, а во-вторых, стал последовательным преемником и продолжателем его взглядов на исторические судьбы России. Диалог с Чеховым был наиболее плодотворен на уровне общей поэтики и организации художественного текста, а К. Леонтьев оказался созвучен Бунину своей позицией «эстетического универсализма». Толстой – тема всей жизни писателя, и потому в итоговой книге о нем развертывается «ситуация встречи» двух философов, двух художников и двух людей, в которой важным становится не только постижение классика XIX в. в живой сложности феномена, но и «освобождение», самоопределение автора. Тем самым Бунин – художник XX в. – блестяще продемонстрировал, что только в диалоге возможно обретение своего голоса и своего лица в литературе. А еще, что «корни» и «кроны» в культуре взаимообратимы, и как Бунин невозможен без литературной классики XIX в., так и она невозможна без Бунина, поскольку понимается иначе, глубже и пронзительнее, именно в сопряжении с его уникальным художественным миром, с его личностью.

«Внутренней территории у культурной области нет: она вся расположена на границах, границы проходят повсюду, через каждый момент ее, систематическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни, как солнце отражается в каждой капле ее. Каждый культурный акт существенно живет на границах: в этом его серьезность и значительность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырождается и умирает», – писал М. М. Бахтин[481]. Диалоги И. А. Бунина с русской классикой и есть обозначение тех самых границ, вокруг которых формируются новые ценностные и эстетические смыслы, разворачивается «живая жизнь» литературы.

Диалог с классикой продолжается, как продолжается и освоение уникального бунинского творчества.

Литература

Августин А. Исповедь // П. Абеляр. История моих бедствий. – М.: Республика, 1992. – 335 с.

Адамович Г. Одиночество и свобода. – Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955. – 316 с.

Адамович Г. Одиночество и свобода: лит. – критич. ст. – СПб.: Logos, 1993. – 222 с.

Альберт И. Д. Некоторые вопросы психологии творчества в романе И. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Вопр. рус. литературы. – Львов, 1985. – Вып. 1 (45). – С. 58–65.

Альберт И. Д. Проблема памяти в системе этико-философских и эстетических взглядов И. Бунина // Вопр. рус. литературы. – Львов, 1983. – Вып. 1 (41). – С. 113–120.

Анисимов К. В. Литературность и ее границы: два представления о книге в эстетике И. А. Бунина // Кризис литературоцентризма. Утрата идентичности vs новые возможности / отв. ред. Н. В. Ковтун. – М., 2014. – С. 278–297.

Афанасий (мужское имя) [Электронный ресурс]. URL: http://imenator. ru/mujskie/imena/afanasiiy (дата обращения: 20.03.2015).

Бабореко А. И. И. А. Бунин. Материалы для биографии (С 1870 по 1917). – М.: Худ. литература, 1967. – 303 с.

Бабореко А. К. Примечания // И. А. Бунин. Собр. соч.: в 6 т. – М.: Худ. литература, 1988. – Т. 5. – С. 595–636.

Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. – М.: Правда, 1980. – 606 с.

Баратынский Е. Полное собр. стихотворений. – Л.: Сов. писатель, 1957. – 413 с.

Батюшков К. Н. Сочинения. – М.: Гослитиздат, 1955. – 452 с.

Бахрах А. Бунин в халате и другие портреты; По памяти, по записям. – М.: Вагриус, 2006. – 588 с.

Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. – 3-е изд. – М.: Худ. литература, 1972. – 470 с.

Бахтин М. М. Работы 20-х годов. – Киев: NEXT, 1994. – 383 с.

Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров; текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина; прим. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. – М.: Искусство, 1979. – 423 с.

Белый А. Золото в лазури. – М.: Скорпион, 1904. – 312 с.

Бергсон А. Собрание сочинений: в 4 т. – М.: Моск. клуб, 1992. – Т. 1. – 325 с.

Бердникова О. А. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И. А. Бунина в контексте христианской духовной традиции. – Воронеж: Изд-во им. Е. А. Болховитинова, 2009. – 272 c.

Бердникова О. А. Реминисценции, цитаты и мотивы Псалтири в творчестве И. А. Бунина // Проблемы исторической поэтики. – Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2012. – Вып. 9. – С. 315–327.

Бердникова О. А. Концепция творческой личности в прозе И. А. Бунина: автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Воронеж, 1992. – 24 с.

Бердяев Н. Размышления об Эросе // Философия любви: в 2 ч. – М.: Политиздат, 1990. – Ч. 2: Антология любви. – С. 41 1–421.

Бердяев Н. Смысл творчества // Философия любви: в 2 ч. – М.: Политиздат, 1990. – Ч. 2: Антология любви. – С. 421–445.

Берлеант А. Историчность эстетики // Феноменология искусства. – М.: ИФРАН, 1996. – С. 241–262.


Рекомендуем почитать
Гоголь и географическое воображение романтизма

В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.


Мандельштам, Блок и границы мифопоэтического символизма

Как наследие русского символизма отразилось в поэтике Мандельштама? Как он сам прописывал и переписывал свои отношения с ним? Как эволюционировало отношение Мандельштама к Александру Блоку? Американский славист Стюарт Голдберг анализирует стихи Мандельштама, их интонацию и прагматику, контексты и интертексты, а также, отталкиваясь от знаменитой концепции Гарольда Блума о страхе влияния, исследует напряженные отношения поэта с символизмом и одним из его мощнейших поэтических голосов — Александром Блоком. Автор уделяет особое внимание процессу преодоления Мандельштамом символистской поэтики, нашедшему выражение в своеобразной игре с амбивалентной иронией.


Чехов и евреи. По дневникам, переписке и воспоминаниям современников

В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.


Коды комического в сказках Стругацких 'Понедельник начинается в субботу' и 'Сказка о Тройке'

Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.


«На дне» М. Горького

Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.


Бесы. Приключения русской литературы и людей, которые ее читают

«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.