Проза И. А. Бунина. Философия, поэтика, диалоги - [145]
Обращаясь к художникам, которые были значимы как для него, так и для всей русской культуры, Бунин каждый раз определял особый «проблемный узел» диалогического общения, находил особую тему для разговора с ними. Так, диалог с писателями-демократами 1860-х гг. выстраивался проблемами психологии личности и творческого поведения, «тургеневский текст» явился своего рода канвой, по которой художник выписывал свои собственные сюжеты. Диалог с Достоевским носил полемический характер, однако Бунин, во-первых, прошел «психологическую школу» предшественника, а во-вторых, стал последовательным преемником и продолжателем его взглядов на исторические судьбы России. Диалог с Чеховым был наиболее плодотворен на уровне общей поэтики и организации художественного текста, а К. Леонтьев оказался созвучен Бунину своей позицией «эстетического универсализма». Толстой – тема всей жизни писателя, и потому в итоговой книге о нем развертывается «ситуация встречи» двух философов, двух художников и двух людей, в которой важным становится не только постижение классика XIX в. в живой сложности феномена, но и «освобождение», самоопределение автора. Тем самым Бунин – художник XX в. – блестяще продемонстрировал, что только в диалоге возможно обретение своего голоса и своего лица в литературе. А еще, что «корни» и «кроны» в культуре взаимообратимы, и как Бунин невозможен без литературной классики XIX в., так и она невозможна без Бунина, поскольку понимается иначе, глубже и пронзительнее, именно в сопряжении с его уникальным художественным миром, с его личностью.
«Внутренней территории у культурной области нет: она вся расположена на границах, границы проходят повсюду, через каждый момент ее, систематическое единство культуры уходит в атомы культурной жизни, как солнце отражается в каждой капле ее. Каждый культурный акт существенно живет на границах: в этом его серьезность и значительность; отвлеченный от границ, он теряет почву, становится пустым, заносчивым, вырождается и умирает», – писал М. М. Бахтин[481]. Диалоги И. А. Бунина с русской классикой и есть обозначение тех самых границ, вокруг которых формируются новые ценностные и эстетические смыслы, разворачивается «живая жизнь» литературы.
Диалог с классикой продолжается, как продолжается и освоение уникального бунинского творчества.
Литература
Августин А. Исповедь // П. Абеляр. История моих бедствий. – М.: Республика, 1992. – 335 с.
Адамович Г. Одиночество и свобода. – Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955. – 316 с.
Адамович Г. Одиночество и свобода: лит. – критич. ст. – СПб.: Logos, 1993. – 222 с.
Альберт И. Д. Некоторые вопросы психологии творчества в романе И. Бунина «Жизнь Арсеньева» // Вопр. рус. литературы. – Львов, 1985. – Вып. 1 (45). – С. 58–65.
Альберт И. Д. Проблема памяти в системе этико-философских и эстетических взглядов И. Бунина // Вопр. рус. литературы. – Львов, 1983. – Вып. 1 (41). – С. 113–120.
Анисимов К. В. Литературность и ее границы: два представления о книге в эстетике И. А. Бунина // Кризис литературоцентризма. Утрата идентичности vs новые возможности / отв. ред. Н. В. Ковтун. – М., 2014. – С. 278–297.
Афанасий (мужское имя) [Электронный ресурс]. URL: http://imenator. ru/mujskie/imena/afanasiiy (дата обращения: 20.03.2015).
Бабореко А. И. И. А. Бунин. Материалы для биографии (С 1870 по 1917). – М.: Худ. литература, 1967. – 303 с.
Бабореко А. К. Примечания // И. А. Бунин. Собр. соч.: в 6 т. – М.: Худ. литература, 1988. – Т. 5. – С. 595–636.
Бальмонт К. Избранное: Стихотворения. Переводы. Статьи. – М.: Правда, 1980. – 606 с.
Баратынский Е. Полное собр. стихотворений. – Л.: Сов. писатель, 1957. – 413 с.
Батюшков К. Н. Сочинения. – М.: Гослитиздат, 1955. – 452 с.
Бахрах А. Бунин в халате и другие портреты; По памяти, по записям. – М.: Вагриус, 2006. – 588 с.
Бахтин М. М. Проблемы поэтики Достоевского. – 3-е изд. – М.: Худ. литература, 1972. – 470 с.
Бахтин М. М. Работы 20-х годов. – Киев: NEXT, 1994. – 383 с.
Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества / сост. С. Г. Бочаров; текст подгот. Г. С. Бернштейн и Л. В. Дерюгина; прим. С. С. Аверинцева и С. Г. Бочарова. – М.: Искусство, 1979. – 423 с.
Белый А. Золото в лазури. – М.: Скорпион, 1904. – 312 с.
Бергсон А. Собрание сочинений: в 4 т. – М.: Моск. клуб, 1992. – Т. 1. – 325 с.
Бердникова О. А. «Так сладок сердцу Божий мир»: Творчество И. А. Бунина в контексте христианской духовной традиции. – Воронеж: Изд-во им. Е. А. Болховитинова, 2009. – 272 c.
Бердникова О. А. Реминисценции, цитаты и мотивы Псалтири в творчестве И. А. Бунина // Проблемы исторической поэтики. – Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2012. – Вып. 9. – С. 315–327.
Бердникова О. А. Концепция творческой личности в прозе И. А. Бунина: автореф. дисс. … канд. филол. наук. – Воронеж, 1992. – 24 с.
Бердяев Н. Размышления об Эросе // Философия любви: в 2 ч. – М.: Политиздат, 1990. – Ч. 2: Антология любви. – С. 41 1–421.
Бердяев Н. Смысл творчества // Философия любви: в 2 ч. – М.: Политиздат, 1990. – Ч. 2: Антология любви. – С. 421–445.
Берлеант А. Историчность эстетики // Феноменология искусства. – М.: ИФРАН, 1996. – С. 241–262.
Наум Вайман – известный журналист, переводчик, писатель и поэт, автор многотомной эпопеи «Ханаанские хроники», а также исследователь творчества О. Мандельштама, автор нашумевшей книги о поэте «Шатры страха», смелых и оригинальных исследований его творчества, таких как «Черное солнце Мандельштама» и «Любовной лирики я никогда не знал». В новой книге творчество и судьба поэта рассматриваются в контексте сравнения основ русской и еврейской культуры и на широком философском и историческом фоне острого столкновения между ними, кардинально повлиявшего и продолжающего влиять на судьбы обоих народов. Книга составлена из статей, объединенных общей идеей и ставших главами.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.