Провансальский триптих - [99]
А знаете ли вы, сколько раз эта река вставала на пути пожаров? Сколько скелетов в иле? Сколько затонувших лодок, сколько сокровищ? Каждый день что-нибудь вылавливают. Но меня не интересует археология. Я фотографирую реку. Река, поверьте, божественное создание, у нее божественный лик; если она позволит на себя посмотреть, можно будет прочитать ее божественные мысли, угадать божественные чувства. А говорит она человеческим голосом, сотнями голосов. Слышите шум? Голоса шепчут, читают молитвы, зовут, завлекают… Но людские судьбы реку не интересуют, она равнодушна и, подобно богам, не знает жалости. Здешние края богаты мифами, теней тут больше, чем людей. Только присмотрись… Мои фотографии могут показаться странными — ведь я стараюсь запечатлеть нечто, текущее как время и уносящее с собой все, что нам хотелось бы сохранить. На сегодня, на завтра, навеки… Все мы так поступаем, каждый на свой лад пытается что-то спасти. И я не перестаю верить, что есть люди — правда таких немного, — которым это удается…
А теперь вынужден с вами попрощаться — мне надо сделать несколько снимков. Если захотите что-нибудь посмотреть, приходите вечером — завтра или послезавтра — ко мне в мастерскую: улица Ост, пятый этаж. Найти нетрудно: от площади Форума идите вниз по улице Трюше к набережной Роны, слева будут развалины церкви доминиканцев. На большое разнообразие не рассчитывайте: увидите только фотографии реки.
На следующий вечер я позвонил в дверь дома на улице Ост. Фотограф спустился ко мне, и мы по винтовой лестнице, держась за железные перила, поднялись наверх. Мастерская занимала весь пятый этаж и часть террасы. Трудно описать первое впечатление. Если не считать стоявшего посередине массивного деревянного стола, на котором лежали картонные папки, книги, бумаги, негативы в прозрачных конвертах и стоял поднос с бутылкой вина без этикетки и двумя бокалами, все пространство мастерской заполняли черно-белые фотографии. Они висели на стенах, на металлических стеллажах, свешивались с потолка — десятки, сотни кадров. Казалось, художник хочет, чтобы все постоянно были перед глазами, — так изгнанник, боясь потерять себя, вешает на стены фотографии своих близких.
Единственной темой была река: днем, ночью, летом, осенью, зимой; исхлестанная дождем, освещенная весенней молнией, взбухшая от осеннего половодья, придавленная низко нависшими тучами, атакованная метелью; вода, вода, вода, в которой отражаются берега, облака, бескрайнее небо.
— Я их никогда не выставлял. Мои фотографии никому не интересны. Говорят, они однообразны, унылы, ничего на них не происходит. Посмотрите: неужели и впрямь ничего? По-моему, каждый кадр — увлекательный рассказ. Или один только я это вижу? Меня мучают сомнения, я не уверен, что прав. Часто мне кажется, что я проиграл, что не способен передать ничего, кроме мертвой картинки. Хотел было — помните выставку алжирца? — попросить у Возеля место в каком-нибудь выставочном зале. Но нет, не решаюсь…
Должен вам сказать: я жить не могу без этой реки. Она меня завораживает, гипнотизирует, лишает сил. Я пробовал от нее освободиться, отдалиться. Не получается. Даже во сне. Часто весенними ночами, когда в прибрежном ольшанике поют соловьи, мне снится, что я вхожу в теплую воду… как будто возвращаюсь в материнское лоно… Снится, что, глядя в звездное небо, я позволяю течению нести меня вниз, к поймам Камарга, к морю, Геркулесовым столбам, Атлантиде, Итаке… Удивляетесь? А что в этом необычного? — все мы, пришедшие из небытия, носим в себе ностальгию по небытию. После такого сна я потом долго ощущаю какой-то неземной покой, словно заключил союз с миром, который отражается в каплях воды, звездах, листьях ольхи, облаках.
Хозяин разлил вино по бокалам, поднес свой к свету, поглядел на рубиновую жидкость, одобрительно кивнул. Захватив бокалы, мы вышли на террасу. Внизу лежал город: темные дома, скупо освещенные улочки, деревья. За домами поблескивала Рона; на обоих ее берегах высились пилоны разрушенного бомбардировками союзников моста. На противоположном берегу, в Тренкетае, мерцал один-единственный огонек: одинокий фонарь, окошко, а может быть, звезда.
— Нравится вино? Видите, оно без этикетки, потому что его нет в продаже. Это Côtes du Rhône из окрестностей Авиньона. Виноградник принадлежит семье де Нов. Вам это о чем-нибудь говорит? Да? Правильно. Это девичья фамилия Лауры, возлюбленной Петрарки, ставшей женой Гуго де Сада. Потомки обоих семейств до сих пор живут в Авиньоне. Верные старой традиции меценатства, опекают художников. Только они покупают мои фотографии, когда я совсем на мели — да, такое случается, — спешат на помощь.
Мы вернулись в мастерскую. Хозяин разлил остатки вина.
— Хочу подарить вам фотографию. Вот эту, с деревом, залитым светом, возле каменной буны, помните? — мы там встретились. Я снял это хмурым зимним днем, в ту минуту, когда сквозь плотную пелену туч пробился желтый луч и мир вдруг, ужаснувшись, замер. Нет, нет, пожалуйста, не отказывайтесь. Я специально напечатал копию небольшого формата, чтобы можно было свернуть и положить в картонный тубус. Сейчас я ее вам надпишу…
Польский искусствовед и литератор, переводчик с французского Адам Водницкий (1930): главы из книг «Заметки из Прованса» и «Зарисовки из страны Ок» в переводе Ксении Старосельской. Исполненный любви и профессиональных познаний рассказ о Провансе, точнее — Арле. Здесь и коррида, и драматичная судьба языков окситанского и шуадит, и знакомый с прижизненной славой поэт Фредерик Мистраль, и отщепенец Ван Гог, и средневековье, и нынешний день…
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.