Провал крестового похода. США и трагедия посткоммунистической России - [42]

После разгрома парламента, тогда носившего имя Верховного Совета, Ельцин отказался от своего обещания, данного им во время конфликта, провести досрочные президентские выборы летом 1994 г. (На самом деле выборы состоялись в 1996 г., как и было первоначально запланировано). Но выборы в новый парламент — Государственную Думу и референдум по новой Конституции России состоялись уже в декабре 1993 г.

Конституция, наделявшая президента исключительными полномочиями за счёт других ветвей власти, прежде всего, Думы, была принята, но результаты референдума при этом почти наверняка были фальсифицированы. (Более 50% зарегистрированных избирателей просто не приняли участия в голосовании)^{149}. Тем не менее, принятая Конституция оставалась основным законом России и в 2000 г., когда Владимир Путин унаследовал суперпрезидентскую власть, созданную специально для Ельцина.

Шоком для Кремля и его сторонников на Западе стал факт внушительной победы оппозиционных партий над проельцинскими силами на парламентских выборах в декабре 1993 г. Спустя два месяца новая Дума приняла закон об амнистии, на основании которого Руцкой и Хасбулатов были освобождены из тюрьмы. В 1996 г. Руцкой был избран губернатором Курской области и в политическом отношении стал более лоялен к Ельцину. В 2000 г. он поддержал ельцинского преемника Путина, но чуть позже, по сомнительным, с точки зрения закона, причинам и, вероятно, не без поддержки Кремля, кандидатура Руцкого оказалась снята с перевыборной кампании в Курске. Хасбулатов, учёный-экономист по образованию, вернулся к своей профессии, но не оставлял надежд проявить себя на политическом поприще, на сей раз — в его родной Чечне, истерзанной неутихающим военным конфликтом. В 2000 г. он предложил себя в качестве альтернативного промосковского лидера Чечни, и Путин, похоже, не исключил полностью такую возможность.

Кровавые события, произошедшие в центре Москвы 3–4 октября 1993 г., — впервые с 1917 г. — и, особенно их последствия ещё долго будут волновать историков. Для одних совершенно очевидно, что, освободившись от сдерживающих его парламентских пут, Ельцин пошёл по пути ещё более фатальных ошибок, среди которых программа приватизации, породившая олигархическую собственность, первая (1994–1996 гг.) и вторая (1999–2000 гг.) чеченские войны. Кроме того, использование Ельциным силы в октябре 1993 г. привело к тому, что в своей политике он стал всё больше опираться на силовые структуры, особенно бывшего КГБ. Другие историки будут продолжать настаивать, что, выступив против парламента, Ельцин тем самым спас посткоммунистическую Россию от «красно-коричневой» чумы.

Между тем, сами русские не имеют точного представления даже о количестве жертв октябрьских событий. Ельцинское окружение сообщило о 150 убитых и 800–1000 раненых. Сторонники поверженного парламента настаивают, что жертв было намного больше. Антиельцинские силы продолжают чтить память «расстрелянного Белого дома и его защитников». Предложив объявить в 1999 г. импичмент президенту (впрочем, несостоявшийся), они внесли разгром парламента в список преступлений Ельцина. Более иронического взгляда на события придерживается одна моя знакомая: она сохранила свой «бесценный» приватизационный чек, отпечатанный в 1992 г., так как на нем изображён тот самый Белый дом, вскоре расстрелянный.

Так же, как и весь Запад и, особенно, Соединённые Штаты, большинство российских демократов поддержало использование Ельциным силы в борьбе против парламента, но некоторые из них вскоре признали, что это была «жестокая ошибка»^{150}. В США подобных публичных признаний не было.

В своё время российские демократы, вставшие на сторону парламента, провозгласили: «Мы не забудем и не простим того, что делал Запад в эти страшные дни». Возможно, если бы американская политика содержала хотя бы намёк на сожаление, США могли бы рассчитывать на прощение. Однако, когда в июне 2000 г. Клинтон, приехавший в Москву для встречи с президентом Путиным, выступил перед российским парламентом, он даже не упомянул о событиях 1993 г. Дума отреагировала на речь американского президента довольно прохладно; многие депутаты, явно в знак протеста, даже не почтили заседание своим присутствием.

Рассчитывать на то, что американская официальная позиция в отношении событий октября 1993 г. изменится в ближайшем будущем, по-видимому, не приходится, и на то есть, как минимум, две причины. Новой американской администрации пришлось бы полностью отказаться от политики своей предшественницы, администрации Клинтона, оказавшей «полную поддержку» Ельцину и поздравившей его с победой после того, как он приказал стрелять из танков по парламенту.

Во-вторых, влиятельные американские газеты до сих пор характеризуют тот парламент не иначе как «откровенно мятежный российский законодательный орган», который поднял «коммунистический мятеж», или «бунт против Кремля», и поэтому решение Ельцина применить танки «легко объяснимо».

В то же время, многие русские ещё долго будут помнить, как три недели спустя после беспрецедентного в новейшей европейской истории (не считая поджога германского рейхстага в 1933 г.) покушения на парламент американский госсекретарь приехал в Москву поздравить Россию с её «возрождением как демократической страны»