ГЛАВА 26. ФОТОГРАФ ЗА ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ
15 июня. Выставка «Фотография США». Фотограф Натан Фарб
Июнь в Новосибирске выдалось на удивление жарким. Уже в восемь утра в городе нечем дышать. Солнце жарит так, что не хочется выходить на воздух. Если бы мне кто-то сказал, что в Сибири может быть так жарко, я бы никогда не поверил. Середина июня, а солнце палит, как у нас в Долине Монументов. Но идея писфул коэкзистанс, детант [124] и всего такого прочего стоит того, чтобы потерпеть.
В фуллерсдоум, дышать просто нечем. Через полчаса, когда запустят туземцев здесь будет баня. Сибиряки, в ожидании открытия, потеют, томятся в собственном соку, но терпеливо стоят в очереди. У нас бы поставили кондиционеры, а здесь о них, похоже, мало кто слышал. Но жара всё-таки не мороз, который мучил нас в Москве… Эх, хорошо было в Тбилиси, — вино, чача, застолья каждый день, мягкий климат.
Несмотря на жару и влажность работать мне здесь нравится. Меня всегда интересовал простой человек, но людей я немного побаиваюсь, поэтому снимаю как бы исподтишка, не выстраивая из них никаких фигурных композиций. Вообще стараюсь с ними в общение не вступать. Сам удивляюсь, что некоторым нравится такой подход. Мой альбом «Summer of Love» получил хорошую прессу, а «The Adirondacks» взяли для национальной выставки в Нью-Йорке на Пятой Авеню.
В Новосибирске мы уже две недели и пробудем до конца августа. Народ здесь простой, почти как у нас на Среднем Западе лет 30 назад. Ощущение, что попал на машине времени в детство. Есть, конечно, и те, кто следует веяниям мировой моды, есть просто интеллигентные люди, они заметно отличаются от остального, немного деревенского, народа. Общим я бы назвал расположенность к Америке и американцам. Английского почти никто не знает, но все легко вступают в разговор, несмотря на мой кривой русский… поток моих мыслей прерывает чей-то выкрик в мой адрес.
— Хай, Натан! — слышу я вдруг из толпы. — Хау ар’ю?
— Ай’м файн, — машинально кричу я в ответ. «Кто бы это мог быть?» проносится мысль, — акцент русский, но на наших кураторов из КГБ не похож… — Энд ю? Вы есть кто?
Паренёк невысокого роста в модных очках — открыто улыбается мне в ответ и произносит такую странную фразу:
— Мистер Фарб, рад встрече с талантливым фотографом и настоящим творческим человеком. Очень хотел бы познакомиться с вами поближе. Небольшое интервью для молодёжной газеты на тему фотографии, жизни в Америке или любую тему, которая покажется вам интересной.
— Йес, йес, конечно, — я изображаю заинтересованность, — мне было бы крайне интересно поделиться своими впечатлениями с русскими читателями, но сами понимаете, это не в моей власти. Сорри.
— Я понимаю, но есть способ… — паренёк не унимается. Кажется, ему действительно важно иметь со мной приватный разговор, — вам, Нэт, тоже было бы интересно, я знаю тайну Дианы Арбус и Ист-Вилиджа [125] и много чего ещё. — Парень уставился прямо в глаза.
Я растерялся. Впрочем, это моя обычная реакция на нестандартную ситуацию. Лишь минуту спустя мне в голову пришла мысль, что это провокация либо кротов из Лэнгли, либо русских из КГБ.
— Что делать? Как ответить? — в голове, словно пчёлы, жужжат мысли. Они сталкиваются, обрываются и возникают снова, — если согласиться, то спецы решат, что меня можно использовать, а я не хочу быть ни разведчиком, ни шпионом. Я же уже отказывался от прямого предложения о сотрудничестве, только отсылаю отснятые материалы а посольство… Точно, это КГБ, но откуда они могут знать про тёмную историю Ист-Вилиджа?
Я туплю какое-то время. Однако природное любопытство побеждает врождённую трусость. Я натягиваю самую любезную улыбку, распахиваю руки во всю ширь и включаюсь в игру:
— Хай, бро! Конечно, мне очьен интерьесно будьет говорить про Ист-Вилидж, хотя десять лет прошло. Славное было время: «фри лав, драг, секс и рок’н’ролл». Только ваши парни из КейДжиБи плохо на такие вещи смотрят. И вас могут посадить в тюрма, и меня высшлют из Союза, а мне бы хотелось до конца доработать. Мне отчен нравится ваша страна.
— Мы им не скажем, только ты друзей попроси, чтобы прикрыли.
— Что такое есть «прикрыли»? — я не настолько хорошо знать русские идиомы и иногда не понимать, что вы иметь в виду.
— Скажи, что перегрелся, съел чего-нибудь, решил отлежаться денёк. Сам езжай в отель, помаячь в окне, чтобы я тебя увидел. Дальше дело техники. Не бойся, то что ты узнаешь тебе даст такой «the ass-kicking» [126], что ты, может быть, уже завтра соберешься и рванёшь домой, а может, будешь обдумывать всё услышанное до самого конца гастролей.
Я быстро договариваюсь с Дэнисом, ссылаюсь на дикую головную боль и, спрятав оборудование, иду к выходу. Путь мне преграждает подтянутый молодой человек с непроизнесённым вопросом в глазах.
— Голова, — хватаюсь руками за виски, изображая гримасу боли. — Очьень болеть, не могу работать, умирать прямо тут. Ехать в отель, полежать. — Я иллюстрирую свою мысль ладонью под ухом и имитацией храпа.
— Да, жарко тут у вас, — соглашается со мной «ангел-хранитель», давай, подожди минуту, я сейчас кого-нибудь из наших с тобой отправлю. И присмотрит, и поможет, и аспирину купит.
